— Сергей пропал. Где он сейчас, никто не знает, включая, так сказать, его непосредственного начальника Тимура.

Кряжимский невозмутимо поднял брови вверх и высказал предположение, что, по-видимому, следы Сергея теперь затеряются.

— Месть — великое дело, — философски изрек он, подводя итоги дискуссии. — Мысли о том, чтобы кому-то отомстить, приходят в голову многим людям. Но немногие переводят мысли в действие. В основном эти порывы со временем затухают, а потом и вовсе растворяются в повседневном житье-бытье.

— Но, похоже, Сергей Забелин — исключение, — заметила я.

— Да, исключение, — согласился Кряжимский. — Вот только непонятно, откуда он сам узнал о том, что в смерти его отца виноваты эти двое. Почему, в конце концов, не обратился в милицию, если знал?

— Это для меня тоже большая загадка, — сказала я. — Может быть, хотел сам наказать преступников. Ведь посмотрите, какими изощренными методами он действовал: то наркотики подсунет, то цветочки с неприятным запахом подкинет…

— То машину взорвет, то убьет, — в тон мне сказал Кряжимский.

— И что же, его теперь совсем не найти? — задала вопрос Маринка.

Мы все втроем посмотрели на нее как добрые воспитатели детского сада. Так наивно и непосредственно прозвучал этот вопрос. Она, однако, не смутилась и продолжила:

— Но ведь должен же он куда-то поехать… Не может же он провалиться сквозь землю.

— Точно, не может, — с готовностью согласилась я со своей подругой.

И тут мне пришла в голову мысль, очень простая и ясная. Действительно, куда может податься человек, совершивший два убийства и которому после всего этого нужно, что называется, отлежаться в надежном месте? Где это самое надежное место? Не на родине ли его, в городе Шабалове, у сестры Оксаны?

И я тут же поделилась своими мыслями с коллегами:

— Мне кажется, пора снова ехать в Шабалов, к Оксане Забелиной, — сказала я. — Скорее всего, он направился именно туда.

На мои слова первым отреагировал Виктор. Он, нахмурившись, секунду-другую переваривал полученную информацию, в знак согласия кивнул мне и невозмутимо двинулся в лабораторию за дорожной сумкой. Кряжимский думал над моими словами немного дольше, но и он в конечном итоге сказал:

— Возможно, Ольга Юрьевна, вы и правы…

Маринка же, видя всеобщее одобрение моим мыслям, тут же истерично подхватила:

— Да, да! Надо ехать туда, быстрее! Только нужно быть осторожными, он же может быть вооружен!

Вернувшийся из лаборатории Виктор лишь усмехнулся в ответ на ее слова и ласково потрепал по волосам. Маринка и сама кинулась собираться, но Кряжимский остановил ее, сказав, что она необходима ему для работы над номером газеты. Маринка нахохлилась и обиженно уселась за компьютер. Я хотела было сказать ей что-нибудь ободряющее, но так и не нашла нужных слов. Тем более что надо было торопиться.

Ехали мы быстро стараниями все того же поразительно выносливого флегматика Виктора. Он выжимал из моей «Лады» почти все, на что был способен ее мотор.

Было около двух часов дня, когда мы подъехали к знакомому уже мне дому в Шабалове.

— Как будем действовать? — повернулась я к Виктору.

— Решительно, — односложно ответил он.

Поднявшись на третий этаж, я нажала кнопку звонка. С той стороны двери послышалось осторожное шарканье ног. Было очевидно, что человек прильнул к глазку, тщательно рассматривая нас с Виктором.

— Кто? — послышался вдруг испуганный голос Оксаны.

— Это я, Ольга, журналистка, — сказала я как можно более дружелюбным тоном.

За дверью послышалась какая-то возня и приглушенные голоса. Наконец дверь открылась, и на пороге с пистолетом в руке появился Сергей Забелин. Это был именно он, тот самый светловолосый парень, который несколько дней назад приходил ко мне домой.

— Что вам нужно? — спросил он.

— Всего лишь поговорить, — успокоила я его, а Виктор в знак добрых намерений приподнял руки вверх.

— Зачем?

— Я думаю, вы сами нуждаетесь в этом, — уклончиво, но в то же время твердо осмелилась сказать я. — Виктор ничего вам не сделает, он просто в качестве моей защиты.

Забелин при этих моих словах усмехнулся, что, по всей видимости, могло означать — попробовал бы он что-нибудь со мной сделать!

Виктор же на эту усмешку никак не отреагировал, продолжая для успокоения Забелина держать руки чуть поднятыми вверх. В то же время он внимательно наблюдал за состоянием Сергея, готовый в любой момент броситься на него.

Учитывая его опыт в таких ситуациях, я почему-то не сомневалась, что ему легко удастся выбить из рук Сергея пистолет. Но, безусловно, доводить ситуацию до такой развязки мне не хотелось, поэтому я осторожно прикрыла дверь и сказала:

— Давайте пройдем на кухню. Виктор останется в комнате. Больше чем час времени я у вас не отниму…

Забелин чуть изменился в лице. Было видно, что внутри его происходит какая-то борьба. Наконец он молча, едва заметно кивнул мне в сторону кухни. Я прошла в указанном мне направлении. Сергей же, проследив за тем, как Виктор опустился на диван в комнате, выдержал паузу и зашел вслед за мной в кухню.

— Сережа, мне надо с вами просто поговорить, — повторила я. — Я все знаю, но мне хотелось бы выслушать вас и понять.

Забелин хмуро смотрел на меня, внутренне решая, как ему поступить. Я не отводила глаз, стараясь всем своим видом выразить, что я пришла сюда не со злыми намерениями. Наконец он решился и осторожно засунул пистолет обратно в карман своих брюк.

— Понять? — криво усмехнулся он, усаживаясь на стул. — Этого нельзя понять, пока не переживешь сам. Откуда вы можете знать, что творилось в моей душе?

— Я могу предположить, — возразила я. — А вы мне дорисуете картину. Я думаю, вам необходимо выговориться. Все это время вы носили в себе свои переживания. Расскажите, я постараюсь все оценить правильно.

Сергей тяжело вздохнул, закрыл лицо руками и потер лоб. Когда он отнял руки, я заметила, что на лбу его пролегла глубокая складка. Глаза подернулись какой-то пеленой, и он погрузился в воспоминания.

Некоторое время он сидел в задумчивости, курил, стряхивая пепел в цветочный горшок, и мысли его были далеко. Я не вмешивалась, ожидая, пока он сам начнет свою исповедь.

Наконец Сергей перевел на меня взгляд и сказал:

— Хорошо, я все расскажу вам. Опишу ситуацию своими глазами. Поймете вы меня или нет, не знаю. Да, собственно, это не так уж и важно. Я знаю только одно — я сделал то, что должен был сделать, и нисколько об этом не жалею… — глаза его смотрели на меня не мигая, с каким-то вызовом.

— Вы сделали свой выбор, я понимаю, — медленно произнесла я. — Но неужели нельзя было поступить по-другому?