– Да! – Я залпом допила кофе и встала из-за стола. – Едем!

Когда мы доехали до Рима, с удовольствием помахала Монике рукой, надеясь, что больше никогда ее не увижу, а она вдруг, словно вспомнив что-то, кинулась к нам обратно и стала тыкать в мобильный. Дремин достал свой телефон, и они обменялись номерами. Когда Моника отошла – на этот раз окончательно, при этом она пару раз обернулась и послала нам воздушные поцелуи – я саркастически заметила:

– Трогательное прощание! Я чуть не прослезилась.

– Хорошая девушка! – сказал Дремин. – Настоящая итальянка.

Я усмехнулась и посмотрела в сторону.

– Надеюсь, остановок теперь не будет. Прямым ходом до Неаполя?

– Если успеем. Нас может застать ночь в пути, и тогда придется остановиться в отеле.

– Нежелательно.

– Как получится! – откликнулся мой спутник.

Ночь все-таки внесла свои коррективы в наши планы. У нас не получилось въехать в Неаполь до темноты, и после краткого, но бурного совещания мы решили остановиться в отеле. Я хотела ехать прямым ходом в Неаполь, но Дремин осадил меня, сказав, что в темноте мы вряд ли найдем улицу, где живет сестра Матео, и поэтому благоразумнее остаться на ночь здесь. А утром уже ехать в Неаполь. Скрепя сердце я согласилась с его доводами, а правда состояла в том, что мне не хотелось ночевать с ним под одной крышей после услышанного мной на заднем дворике кафе в Перудже. Даже сама мысль об этом была мне противна. Мы заказали два одноместных номера. При этом хозяйка не могла взять в толк, почему мы заказываем разные номера. По-английски она говорила очень плохо, и поэтому мне пришлось все повторять по несколько раз. Наконец она поняла; мы заплатили за ночлег, и только переступив порог номера, я поняла, как вымоталась за день. Я откинула одеяло – белье едва уловимо пахло лавандой, и я вдохнула этот терпкий запах. Как я ни устала, меня ждал душ; после бешеного прогона нужно было освежиться – не ложиться же грязнулей в кипенно-белоснежную постель. Я зажгла ночник и открыла балконную дверь. Судя по всполохам тени, метавшейся по занавеске, Дремин ходил по комнате быстрыми шагами. Я прислушалась. Он с кем-то говорил по телефону, и я тихо вышла на балкон, чтобы услышать разговор. Но у меня не получилось, я ничего не услышала. Раздосадованная, я закрыла балкон и пошла спать. Но сон не шел, я ворочалась и все время прислушивалась. Но никаких звуков больше не доносилось. Незаметно я уснула, гадая: какие сюрпризы ждут нас в Неаполе.

Утро началось с настойчивого стука в дверь. Я вскочила и крикнула:

– Да?

– Ксана! – услышала я. – Ты вставать собираешься или как?

– Собираюсь. Через десять минут буду готова.

– Пять минут на все. Жду внизу.

Я спустилась вниз и на летней веранде кафе увидела Дремина, уже сидевшего за плетеным столом.

Он вскинул руку в приветствии.

– Доброе утро! У нас дел куча, а ты прохлаждаешься!

– Вчера ты советовал мне не психовать из-за времени и расслабиться, – поддела я его. – Сегодня все наоборот?

– Давай не будем ерничать! – осадил меня мой спутник. – Дело так дело. Один труп у нас уже есть. Тебе этого мало?

Я нахмурилась. От этого резкого тона мне хотелось плакать. Дремин словно понял мое состояние и положил свою руку на мою.

– Я немного погорячился, – начал он. – Так что давай пить кофе и завтракать.

Позавтракали мы в спешке. Нам не терпелось покинуть этот городок и поскорее оказаться в Неаполе. В машине мы ехали молча, и только изредка Дремин бросал на меня испытующие взгляды. Я прикрыла глаза и сделала вид, что сплю…

В Неаполь мы въехали, когда солнце уже поднималось и начинало припекать. Дремин свистнул, и я открыла глаза.

– Что?

– Просыпайся! – Он бросил мне на колени карту. – Смотри нужную нам улицу. Только внимательно.

Я уставилась на карту. Улица, где жила сестра Матео, находилась ближе к морю. Я провела по ней пальцем и повернулась к Дремину.

– Это здесь.

– Мерси! Ну и шумный же городок!

Неаполь напоминал фонтан с разноцветными струями. Здесь все кипело, переливалось, бурлило. От какофонии звуков можно было оглохнуть. И изумительно пахло лимонами и апельсинами. Деревца, обильно, как пеной, покрытые золотистыми плодами, стояли в кадках.

– Прямо страна Лимонеллия, – усмехнулся Дремин. – Нам надо бы гостиницу найти. Или сразу к сестре поедем?

– Сразу, – отрезала я.

Неаполь был разношерстным, пестрым городом. Величавая архитектура соседствовала с обшарпанными домами, стены которых были в грязных подтеках и граффити. Неаполь стоял на холмах, и это чувствовалось: дорога то взмывала вверх, то спускалась вниз. Мы затормозили около кафе.

– Выходим! – скомандовал Дремин.

Я вышла и подняла голову вверх. Яркое, солнечное, без единого облачка небо Неаполя простиралось надо мной.

– Не зевай! В Неаполе карманные воришки активно действуют. Зазеваешься – останешься без кошелька.

– А ты на что?

Но мой вопрос Дремин оставил без ответа.

Он закрыл машину и пошел вперед. Я едва поспевала за ним. Улица становилась все уже и уже. Тень от домов делала ее темной, и было странно находиться на дне этого колодца, когда совсем рядом вовсю светило солнце. Маленькие балкончики, кое-где на веревках трепыхалось белье.

Улица свернула вправо, и мы очутились словно где-нибудь в глухой российской провинции – дома здесь не ремонтировались лет сто. Выщербленная кирпичная кладка и разбитые ступени. И только в углу дома, несмотря ни на что, золотились лимоны…

Мы попали во двор, и Дремин осмотрел его орлиным взором.

– Кажется, пришли… – протянул он.

Вдруг я испытала испуг. Пока мы ехали, я не думала о конце нашего путешествия. А теперь мы были совсем рядом с разгадкой тайны. Ой, одернула я себя. Сестра может ничего не знать, и мы опять вернемся к тому, с чего начали… То есть к полному нулю.

Мы поднялись по разбитым ступенькам и потянули дверь на себя. Внутри было темно, пахло пылью.

Квартира сестры была на втором этаже. Дремин решительно нажал на звонок, и мы принялись ждать. Никто не отвечал, и мой спутник нажал во второй раз. Раздались шаги, и чей-то голос что-то сердито воскликнул по-итальянски. Александр посмотрел на меня, но я беспомощно пожала плечами.

– Надо было взять Монику, – процедил он. – Где мы найдем переводчицу?

– Нашли тогда, найдем и сейчас. – Упоминание о Монике мне совсем не понравилось. Похоже, он все-таки еще думал о ней, веселой черноглазой итальянке. К тому же она была настоящей секси.

Дверь распахнулась, и перед нами возникла седая женщина с поджатыми губами.

– Но, – замотала она головой. – Но.