Нил морщится.

– Не думаю… У меня столько работы.

– Но это же натурально «Ракеты и Маги». Ты об этом мечтал. Сколько раз мы с тобой такое сочиняли? А теперь вот оно, на самом деле.

– Понимаю, но у нас скоро выпуск важного продукта, и…

Я понижаю голос:

– А ну не дрейфь, Нилрик Полукровка.

Это плутовской удар под ложечку отравленным кинжалом, и мы оба это знаем.

– Нил… рык? – озадаченно повторяет Игорь. Нил бросает на меня сердитый взгляд.

– В самолете есть Wi-Fi, – говорю я. – Эти ребята по тебе скучать не станут. Я оборачиваюсь к Игорю – Или станут?

Белорусский Бэббидж[14]усмехается и качает головой.

В детстве, читая фэнтези, я мечтал о страстных волшебницах. Встретить такую наяву я не надеялся, ведь я знать не знал, что волшебники будут ходить по улицам рядом с нами и называться «ребятами из Гугла». А теперь я в спальне страстной волшебницы, мы сидим на кровати и пытаемся решить неразрешимую проблему.

Кэт убедила меня, что нам не удастся перехватить Пенумбру на станции. Слишком большое пространство, говорит она, – слишком много путей, которыми Пенумбра может двинуться, сойдя с поезда. Она сделала расчеты, чтобы доказать это. Вероятность того, что мы его заметим, составляет 11 процентов, а в остальных 89 процентах случаев мы потеряем его навсегда. Нам нужно высматривать его не на станции, а там, где невозможно разминуться.

Лучше всего, конечно, в самой библиотеке. Но где обосновался Неразрывный Каптал? Тиндэлл не знает. Лапен тоже. Никто не знает.

Самый тщательный гуглинг не обнаруживает ни сайта, ни почтового адреса компании Festina Lente. Она не упоминается ни в газетах, ни в журналах, ни в частных объявлениях за последние сто лет. Эти ребята не просто летают ниже радаров, они в катакомбах.

Но ведь это место должно существовать, верно? Должна быть какая-то дверь, ведущая туда. Помечена ли она как-нибудь? Я вспоминаю наш магазин. На стекле витрины написано имя Пенумбры и нарисована эмблема, такая же, как на журналах посетителей и гроссбухе. Две ладони, сложенные, будто открытая книга. У меня есть ее фотография в телефоне.

– Хорошая мысль, – говорит Кэт.

– Если на здании где-нибудь есть этот символ – нарисован на стекле, или высечен на камне – мы можем его найти.

– Как это, провести полный обход всех домов на Манхэттене? Это займет, типа, лет пять.

– Двадцать три, если быть точным, – говорит Кэт. – Если делать это по старинке.

Она подтаскивает к себе ноут и оживляет его экран.

– Но угадай, что у нас есть на Гугл-Панорамах? Фотки всех зданий Манхэттена.

– Что ж, отнимаем время на ходьбу, и остается всего-то сколько – тринадцать лет?

– Привыкай мыслить по-новому, – хмыкает Кэт, качая головой. – Таким вещам быстро учишься в Гугле. То, что всегда было трудным… ну, просто стало легким.

Но я все еще не понимаю, как могут компьютеры помочь нам в таком деле.

– Ладно, а как насчет объ-е-ди-нить у-си-ли-я компью-те-ров и лю-дей?

Кэт говорит тоненьким голосом, будто мультяшный робот. Ее пальцы танцуют по клавиатуре, и некоторые команды я узнаю: войско короля Хадупа снова в походе.

Кэт переключается на нормальный голос:

– Мы можем с помощью Хадупа распознать страницы книги, правильно? Точно так же можно читать таблички на домах.

А, ну да.

– Но там будут ошибки, – продолжает Кэт. – Хадуп уменьшит нашу выборку с сотни тысяч зданий до примерно, скажем, пяти тысяч.

– Что, пять дней вместо пяти лет?

– Нет! – говорит она. – Потому что знаешь что? У нас есть десять тысяч друзей. Это называется…

Она торжествующе щелкает по вкладке, и на экране возникают жирные желтые буквы.

– Mechanical Turk. Тут мы раздаем работу не компьютерам, как Хадуп, а живым людям. Куче народу. В основном эстонцам.

Кэт приказывает королю Хадупу и десяти тысячам эстонских пехотинцев. Для нее нет преград.

– О чем я тебе все время говорю? – продолжает она. – У нас теперь есть новые возможности – ни у кого больше их нет.

Она качает головой и повторяет:

– Ни у кого больше.

Теперь моя очередь говорить голосом мультяшного робота:

– Син-гу-ляр-ность нас-ту-па-ет!

Кэт смеется и гоняет символы по экрану. Крупная красная цифра в углу сообщает нам, что 30 347 работников ожидают наших указаний.

– Де-вуш-ка че-ло-век о-чень кра-си-ва!

Я щекочу ей ребра, и Кэт щелкает не ту кнопку на экране; отпихивает меня локтем, не бросая работы. Я наблюдаю, как она выстраивает в очередь тысячи фотографий манхэттенских зданий. Особняки, небоскребы, многоэтажные стоянки, частные школы, витрины магазинов – все засняты гугловскими автомобильчиками, все помечены компьютером как вероятно содержащие символ книжки, сложенной из двух ладоней, хотя в большинстве случаев (строго говоря, во всех, кроме одного) это будет что-то другое, принятое компьютером за знак Неразрывного Каптала: руки, сложенные в молитве, декоративная готическая буквица, условный рисунок витого золотистого кренделя…

Потом она отправляет снимки Mechanical Turk – войску нетерпеливых помощников, ожидающих за ноутами по всему миру, – вместе с моим фотообразом и простым вопросом: «Совпадает? Да или нет?»

Небольшой желтый таймер на экране сообщает, что работа будет выполнена за двадцать три минуты.

Я понимаю, о чем говорила Кэт: это и впрямь опьяняет. Ну, то есть компьютерное войско Хадупа – это одно, но тут-то живые люди. Куча народу. В основном эстонцы.

– О, а знаешь что? – неожиданно спрашивает Кэт; ее лицо розовеет от внезапного волнения. – Скоро объявляют новый состав Проектного Менеджмента.

– Ого. Пожелать удачи?

– Ну, знаешь, это не просто жребий. То есть это только отчасти жребий. Там есть еще, ну типа… в общем, алгоритм. И я попросила Раджа замолвить за меня словечко. Перед алгоритмом.

Ну, еще бы. Стало быть, вот что: (1) Повара по прозвищу Перец на самом деле никогда не изберут в управление компанией; и (2) если Гугл не поставит эту девицу к рычагам, мне придется перейти на какую-то другую поисковую систему.

Мы вытягиваемся рядом на топкой космической кровати Кэт, наши ноги сплетены, и мы только что отдали приказ большему числу людей, чем живет в городе, где я появился на свет. Она – королева Кэт Потенте со своей минутной империей, а я – ее верный принц-консорт. Мы недолго будем распоряжаться этой силой, но послушайте: ничто не вечно. Мы все рождаемся, ищем союзников и строим империи, а потом умираем, и все в один момент – может быть, один такт какого-то колоссального процессора.