– Рехнулся? По здешним обычаям, нет большего оскорбления, чем отказаться от невесты.

– Она мне не невеста.

– Ты согласился ее взять. Значит – невеста.

– Но я же не ведал, что творю!

– Это тебя не оправдывает.

Лагин понурил голову. Глеб сочувственно похлопал его по плечу.

– Да, брат, попал ты. Вот что значит – не знать родных обычаев. Ну, да ничего. Женитьба – это не самое страшное, что может случиться с человеком.

Судя по хмурому виду Лагина, его это, похоже, совсем не утешило. Тогда Глеб заговорил снова:

– Попробуй посмотреть на это с другой стороны. Ольстра – хорошая девушка. Сам же слышал: дом держать умеет, дерется в меру. Мечта, а не девушка. Вот представь себе: вернешься ты из мастерской с очередным слитком золота, усталый, как собака. А на столе тебя уже ждет горячий пирог с рыбой или грибами. А рядом – глиняный кувшин молока. Ну, или сладкого кваса. А ночью она тебя приласкает. Ольстра девка бойкая, тебе даже ничего делать не придется.

Лагин обдумал его слова и пробормотал задумчиво:

– А может, правда?.. Мне уж тридцать пять лет. Больше, чем было Христу, когда он на Голгофу взошел. Сколько можно бобылем-то жить?

– Вот и я говорю: соглашайся да радуйся. И не парься ты так. А то у тебя уже очки запотели.

Ученый муж наморщил лоб и вздохнул:

– Ох, не знаю, не знаю… Страшно мне как-то.

– Что страшно?

– Жизнь свою менять. – Тут Лагин покачнулся, и Глебу пришлось взять ученого под локоток, чтобы он не упал. – Что-то мне худо… – пробормотал Лагин, бледнея. – Мне бы прилечь…

– Ты напился, – сказал Глеб. – Это бывает.

Лагин посмотрел на ходока собачьими глазами и жалобно пробормотал:

– Поможешь мне добраться до кровати?

– Обязательно. Идем!

И Глеб повел пошатывающегося Лагина к дому. Проходя мимо стола, он весело сказал:

– Вакар, тут твой будущий зять захотел баиньки. Найдется для него местечко потеплее?

Вакар ухмыльнулся и окликнул:

– Ольстра! Отведи нашего гостя в опочивальню. Да позаботься об нем как следует!

Ольстра зарделась и потупила взгляд.

– Батюшка, нешто это можно… девке с мужиком в опочивальню?

– Раз я сказал, значит, можно, – рассудил Вакар.

– Что ж… Ежели на то твоя отцова воля…

Ольстра вскочила из-за стола с такой поспешностью, что едва не опрокинула скамеечку. Подхватила Лагина за талию, сбросила с его плеч руку Глеба, крутанула полными, аппетитными бедрами и лихо потащила ученого мужа в избу.

– Понесла паучиха мушонка, – язвительно проронил ей вслед Вакар. Затем повернулся к Глебу и с сомнением спросил: – Что, думаешь, у них сладится?

– Коли Ольстра захочет, то сладится, – ответил Глеб, усаживаясь за стол. – А мы давайте выпьем.

Глеб взял кувшин и плеснул самогон по стаканам. Только подняв стакан, он увидел, что Дионы за столом уже нет.

– А где нелюдь? – спросил он у кузнеца.

– Спать ушла, – сухо ответил тот.

– Ты что, постелил ей в доме?

– В доме? Нелюди? – Вакар криво ухмыльнулся и покачал головой: – Что ж я, с головой, по-твоему, не дружу? На сеновале она. За тяжелой дверью.

– Ты ее запер? – не поверил своим ушам Глеб.

Кузнец кивнул:

– Угу.

Глеб обдумал это и кивнул:

– Правильно. Эй, Хомыч, хватай стакан! Давай выпьем за будущее! За то, чтобы реактивные корабли бороздили космическое пространство! Чтобы русские первыми высадились на Марсос! И чтобы наша сборная по футболу победила на чемпионате мира!

– Давай, – кивнул Вакар, не вдаваясь в суть непонятных слов.

Они чокнулись и выпили. Хомыч тут же опустил голову на руки, а Глеб заел водку соленым рыжиком.

– Вкусно, – похвалил он, похрустывая грибом. – В наше время так уже не умеют. Зато у нас есть пицца. Скажи-ка, вещун, ты когда-нибудь ел пиццу?

– Пиццу? – Вакар мотнул растрепанной головой. – Нет.

– А мясо по-неаполитански? Под лимонным соусом!

Вакар покачал головой:

– Нет.

– А запивал когда-нибудь холодным шампанским слабосоленую семгу?

– Нет, не запивал.

– А узбекский плов ел?

– Не ел.

– А жаренные с чесночком и специями креветки под чешское пиво – не пробовал?

Вакар подумал и качнул головой:

– Нет, не пробовал.

– Вот то-то и оно. – Глеб вздохнул. – Ни пиццы, ни шаурмы, ни мороженого с пирожным… Сижу тут с тобой… А жизнь проходит. Накапай-ка еще по пятьдесят капель.

Кузнец взял кувшин и наполнил стаканы. На этот раз выпили без тоста. Глеб пожевал кусок пирога и спросил:

– Как твоя Ольстра – по ночам-то перестала по дому бродить?

– Слава Ладе и дочери ее Леле, уж давно не бродит.

– Ну, и хорошо. – Глеб посмотрел на видневшийся вдалеке лес и вздохнул: – Эх, место ты мое гиблое… Вечно, что ли, в тебя ходить? – Помолчав немного, он глянул на кузнеца и спросил: – Слушай, Вакар, я тебе жениха привел?

Вакар пьяно кивнул:

– Привел.

– Хорошего?

– Хорошего.

– Ну, вот. А ты с меня двадцать пять солидов за меч требуешь. Не стыдно?

Кузнец вздохнул:

– Стыдно.

– Ну, так давай сойдемся на пятнадцати.

Вакар отрицательно покачал головой:

– Нет. Пятнадцать мало. Давай двадцать… четыре.

– Так-то ты ценишь моего жениха? В одну золотую монету? Сбрось еще пару.

Кузнец сунул в рот кусок пирога, меланхолично его пожевал и – кивнул головой:

– Ладно. Пущай будет двадцать две. – Он скосил глаза на Глеба и усмехнулся: – Где это ты научился так торговаться, Первоход?

– Жизнь научила. Наливай еще!

Вакар схватился за кувшин, и пирушка продолжилась.

Утром, когда подвода путешественников отъехала от дома кузнеца и машущая платочком Ольстра исчезла за поворотом, Лагин наклонился к уху Глеба и, стыдливо покраснев, зашептал:

– Глеб, она такое умеет! Я даже не подозревал.

– Понравилась, значит, бабенка? – с улыбкой осведомился Глеб.

– Понравилась, – признался Лагин.

– Ну, и добро. На обратном пути справим свадебку. Н-но, пошла!