— Где находится стоянка такси? — поинтересовалась я у моегоараба.

Тот покачал головой:

— Здесь нет стоянок такси, мадам. Если вам понадобитсямашина, вы можете вызвать ее по телефону.

Он поискал карточку с номером его телефона и протянул еемне. Все такси на побережье снабжены радиотелефонами и аппаратами мобильнойсвязи.

— А как отсюда выбраться, если не будет такси? —поинтересовалась я.

— Внизу стоянка автобуса, — показал мне водитель, — но донее два с половиной километра. Больше здесь ничего нет, мадам.

— Спасибо.

Я дала ему деньги по счетчику и щедрые чаевые. Вдруг он мнееще понадобится.

Когда такси уехало, я почувствовала себя очень одинокой.Вокруг никого. Взяв сумку, я пошла в приемную, чтобы узнать, где находится мойвозлюбленный. Наверное, так должно было случиться, успокаивала я себя. В концеконцов ничего страшного не произошло. Он попал в больницу с незначительнымиушибами. Цирил говорил, что его скоро выпишут. Хотя я не могу верить Цирилу,но, надеюсь, что хоть на этот раз он сказал правду.

Больница была небольшой, у нас такие лечебницы называютсельскими.

Трехэтажное здание, вероятно, человек на двадцать пятьбольных. Я подошла к стойке, где сидела миловидная пожилая женщина. Совсем необязательно с ней знакомиться. Ведь Алессандро — известный человек, и ему можетне понравиться, что я его ищу. Пусть решат, что я журналистка. Надев очки, яподошла к женщине.

— Извините меня, мадам, вы не скажете, где лежит мсьеАлессандро Куацца?

— Конечно, — улыбнулась мне женщина.

Она оказалось милым и добрым человеком. Это не наши церберы.Ведь если подумать, зачем нужны дежурные в приемных? Чтобы давать информацию обольных, помогать всем, кто к ним обращается. Что делают наши регистраторши?

Хамят, злятся, грубят, нервничают. И никогда у них неполучишь правильного ответа. Может, это из-за неустроенной жизни? У нас даже винформационных отделах умудряются ничего не сказать. А здесь мне сразуобъяснили, где лежит мсье Куацца и как к нему пройти. Было приятно и легко. Яулыбнулась женщине и пошла по коридору. Поднялась на второй этаж. Сейчас яувижу своего мужчину.

Какая мне разница, что с ним произошло. Даже если онпотеряет руку или ногу, я и тогда его не брошу. Наверное, во мне есть некотораяжертвенность. Хотя какая это жертвенность? Просто я забочусь о себе и не хочуупустить такого мужчину.

Когда я была школьницей, то часто думала о подвигедекабристок. Нам так и внушали тогда, что это был подвиг. А по-моему глубокомуубеждению, никакого подвига не было. Это абсолютно нормально, когда женщинахочет быть рядом с любимым человеком. И никакой это не подвиг. Нужно объяснятьдетям, а особенно девочкам, что это — нормальная жизнь. Что нужно бороться засвою любовь, никогда ее не предавать. И всегда стараться быть рядом с любимым.А если не любишь — вот тогда это действительно подвиг. Жить рядом с нелюбимымчеловеком — это пытка, которую не каждая может выдержать.

Я поднималась по лестнице, думая об Алессандро. Какиетребовательные пальцы у него были. И какие опытные. С ним будет нелегко. Пустьу нас впереди редкие встречи, но я никогда его не брошу. Я посмотрела на своеотражение в стекле. У меня еще все впереди! Я молодая и красивая женщина,которая любит и хочет взаимности. Я еще способна родить — мальчика, умного, какАлессандро, и девочку, похожую на меня. Или на нас обоих. Пусть она будет такойже красивой, как и ее родители. Сумка мне очень мешает, но ничего не поделаешь.

Приходится таскать ее с собой. На втором этаже безлюдно.Только две медсестры в конце коридора. Я смотрю на номера палат и чувствую, какволнуюсь. Сейчас я увижу Алессандро. Сейчас я ему все расскажу.

Я нашла его палату и уже собралась войти. Протянула руку,чтобы открыть дверь. В этот момент мимо прошел врач и я вдруг почему-тозастеснялась.

Чего я стесняюсь? Я открываю дверь и вхожу. Большаяпросторная палата. Кровать, рядом тумбочка. Телевизор. На тумбочке стоит несъеденныйзавтрак. Видимо, Алессандро куда-то вышел. Может, его позвали на процедуры.Капельницы рядом нет, значит с ним все в порядке. Я подхожу к вешалке. На нейвисит его одежда.

Все верно. Это его палата. Слышны мужские шаги, и я быстропрячусь в ванной комнате. Пусть мое появление будет для него сюрпризом. Яслышу, как он входит в палату. Кажется, он не один.

— Мадемуазель волнуется? — слышу я знакомый голос.

Интересно, к кому он обращается?

— Конечно нет.

Уверенный женский голос заставляет меня замереть. Яосторожно кладу сумку на пол. Интересно, кто это такая? Неужели невеста нашлаАлессандро в больнице? Наверное, она считает, что меня уже нет в живых. Ах,стерва.

Я чуть приоткрываю дверь. Алессандро, стоя в больничномхалате, привлекает к себе медсестру. Ей не больше двадцати, но, судя по тому,как она держится, эта девочка знает о сексе гораздо больше меня. Он обнимаетее, привлекает к себе, и я вижу, как его рука лезет ей под юбку. Я начинаюкраснеть и задыхаться. Слишком хорошо я знаю этот уверенный жест. Он целует ее,а я наблюдаю за ними, изо всех сил пытаясь сдержаться. В этот момент раздаетсятелефонный звонок. Протянув левую руку, он берет трубку. Правой он расстегиваетей пуговицы на груди.

Алессандро говорит по-итальянски, но я понимаю, что онговорит с Цирилом. И почему-то его ругает. Медсестра, очевидно, понимает меньшеи поэтому улыбается. Он заканчивает с пуговицами и приподнимает бюстгальтер.Глаза бы мои не видели такого бесстыдства! Он действует почти автоматически.Ругает Цирила, в этом нет никаких сомнений, он его ругает. И одновременноласкает грудь медсестры. Все мужики сволочи, я об этом всегда говорила.

Я все еще не хочу поверить в очевидное. Наверное, Алессандроругает Цирила за его вчерашнее преследование. Похоже, он очень недоволен. Анасчет медсестры тоже не стоит нервничать. Ведь Алессандро — молодой и красивыймужчина, а я ему не жена. И он не обязан соблюдать мне верность. И все таки…

И все таки… Порядочные мужчины не бросаются так на первуювстречную. Не исключено, что он немного сексуально озабоченный. Как всеитальянцы. Вообще южные народы гораздо темпераментнее северных. Это, наверное,объясняется наличием солнца в крови и специй в еде.

Он что-то кричит Цирилу и бросает трубку. Медсестраулыбается.

— Ты его ругаешь? — спрашивает она. Теперь левая рука уАлессандро свободна, и он ласкает ее ногу.

— Ругаю, — мягко соглашается Алессандро, целуя ее в грудь. —Сегодня ночью он не смог найти нужную мне женщину.

— А говорил, что будешь утром ждать меня.