— Мы собираемся предъявить обвинение сутенеру, — восторженно сообщил мне Малик, когда я появился в участке на следующее утро.

Вокруг царило радостное оживление — так всегда бывает, когда раскрывают дело. Детективы, занимавшиеся расследованием, выглядели очень довольными собой, а Уэлланда и Нокса мне пока не удалось увидеть. То, что Марку Уэллсу предъявили обвинение, еще не означало, что он признан виновным в совершении убийства, но все, казалось, верили в то, что так и будет. По всей видимости, за последние пару часов у следствия появились новые улики.

— Дэннис, вы пропустили все самое интересное, — сообщил мне детектив Каппер. — Где вы были? — Он сидел за своим столом, рядом с ним стояли двое его приятелей-констеблей — мужчина и женщина.

Я подошел к ним.

— Расскажите, что случилось. Он сознался?

— Обязательно сознается. Потому, что у нас теперь есть рубашка, которая была на нем в момент совершения убийства. Она вся в крови.

Меня раздражало неприкрытое самодовольство Каппера. С ним тяжело общаться, когда его преследуют неудачи, но когда он на коне, это совершенно невыносимо. Я сказал, конкретно ни к кому не обращаясь, что рад услышать такие новости, улыбнулся и вернулся на свое рабочее место. Малик последовал за мной и сел у моего стола.

— Как-то быстро все случилось. Когда ты узнал об этом? — спросил я у него, не скрывая удивления.

— Я узнал об этом сегодня утром из телетекста и сразу помчался сюда. Это произошло два часа назад.

— Кто нашел рубашку?

— Был звонок, предположительно от одной из девчонок Уэллса. Она рассказала, что Марк признался ей в том, что убил Мириам Фокс и оставил свою одежду неподалеку от места преступления. Наши люди еще раз там все обыскали и обнаружили рубашку. Ее отправили на судмедэкспертизу сегодня утром. Предварительные тесты показывают, что кровь на рубашке совпадает с кровью жертвы.

— Очень оперативно.

— Следствию дорога каждая минута. Ведь с момента задержания прошло почти двадцать четыре часа.

— Так его еще могут отпустить?

— Сомневаюсь. В тот вечер эта рубашка была на убийце, а мы практически уверены, что она принадлежит Уэллсу.

— А кто звонил? Она назвала себя?

Малик отрицательно покачал головой.

— Нет, но ее можно понять. Девушка не хочет, чтобы ее имя попало на страницы газет.

Я задумчиво кивнул и закурил. Весомый аргумент.

— Что-то не так, сержант?

— Да нет, просто я немного устал. Плохо спалось. — Ну еще бы! Ведь после разговора с Карлой по дороге домой я решил зайти и выпить еще кружечку в «Китайце». К сожалению, кружечка превратилась в целых три.

— Малик, ты не сделаешь старику одолжение?

— Вам, что ли?

— Ну да. Купи мне, пожалуйста, сэндвич с беконом и чай. — Малик посмотрел на меня с неодобрением. — Пожалуйста, Азиф, я бы не стал просить, если бы мог сходить сам.

— Сержант, вам нужно сменить свои диетические привычки. Это не еда.

— Тогда купи мне еще и яблоко. — Я порылся в кармане и вытащил два фунта мелочью. — Сделай доброе дело. Больше я не буду так себя вести, обещаю.

Малик нехотя взял деньги и встал.

— Запомните, сержант, я согласился только потому, что вы сегодня так плохо выглядите.

— Твоя доброта будет вознаграждена, — ответил я смиренным голосом.

Когда он ушел, я стал обдумывать новое положение дел. Мне не удалось сегодня нормально поспать, потому что в голове постоянно прокручивался наш разговор с Энн. А что если действительно на улицах города орудует серийный убийца, выискивающий своих жертв среди малолетних проституток? Идея, конечно, бредовая. Несмотря на изобилие книг, художественных и документальных фильмов о серийных убийцах, в жизни эти чудовища встречаются так же редко, как экскременты динозавров. Если бы в этой стране, население которой составляет почти шестьдесят миллионов человек, орудовало бы больше двух маньяков одновременно, я бы очень сильно удивился. Но, полагаю, периодически такое случается. И если такой человек появился в наших краях, его будет непросто поймать. Вот только если Молли Хаггер и другие девушки погибли от его руки, то почему до сих пор не нашли их тела? И почему тогда тело Мириам Фокс убийца оставил на видном месте?

Сэндвич с беконом оказался очень вкусным, а я был таким голодным, что съел без остатка даже яблоко.

В десять пятнадцать к нам в комнату зашел Нокс в сопровождении Уэлланда. Уэлланд выглядел очень уставшим, он сел, а точнее упал на первый попавшийся стул, а Нокс обратился ко всем нам с речью:

— Мы только что сообщили Марку Уэллсу о последних находках, которые появились у следствия. Он по-прежнему категорически отрицает свою причастность к делу, что неудивительно и даже естественно в его положении. Выглядит он гораздо более взволнованным, чем раньше. Марк Уэллс очень самонадеянный человек, но сейчас от его уверенности мало что осталось. Последние результаты экспертизы его рубашки будут готовы сегодня к обеду, тогда станет ясно, принадлежит ли эта рубашка Уэллсу или нет. Но, судя по тому, как он себя ведет, понятно, что результаты, скорее всего, решат дело не в его пользу.

— Значит, сегодня будем пить шампанское? — обрадовался Каппер.

Нокс улыбнулся:

— Нет, праздновать победу еще рановато. Мы хорошо поработали, очень хорошо, и это заслуга всей команды, но пока не будет стопроцентной уверенности в точности наших предположений, придется еще попотеть. — С этими словами он удалился к себе в кабинет, оставив без внимания Уэлланда. Одна из женщин-детективов спросила инспектора, как он себя чувствует.

— Да ничего, спасибо, — ответил он. — Немного нездоровится, вот и все. — Кто-то предложил ему пойти домой, но Уэлланд сказал, что посидит здесь и подождет, пока Уэллсу не предъявят обвинение. — Хочу увидеть выражение лица этого ублюдка, — пояснил он с такой живостью, которой я не ожидал от него.

— Босс плохо выглядит, — шепнул мне Малик.

— Это точно. Ему нужно взять пару дней и отдохнуть. Налогоплательщики задолжали ему хороший отпуск, ведь он так много сделал на благо общества.

Конечно, никто, включая нас, коллег, ни разу не говорил ему спасибо за работу. Может быть, не стоит считать всех копов непризнанными героями, но Уэлланд был по-настоящему хорошим полицейским. Он отдал работе в полиции всего себя, так что теперь у него было полное право получить за это компенсацию.

— Я бы на его месте вышел в отставку, не дожидаясь пенсии, — сказал Малик.

— А я бы на его месте вышел в отставку десять лет назад.

Малик недоверчиво усмехнулся.

— Неправда, вам слишком нравится эта работа.

— Ни хрена она мне не нравится!