Доктор счел весь процесс вдавливания рыбы в жестянку противоестественным. Ведь рыба здесь, подумал он, имеет определенную форму. Рыбы здесь длинные и изящные. Но консервный завод явно ожидает, что они будут круглыми или квадратными. Или даже квадратными со скругленными углами. В конце всякого тяжелого дня он шутил о банках, которые внутри были меньше, чем снаружи, но Романа не улыбалась. Она работала в цеху контроля качества, где, если выражаться по существу, проверяли, действительно ли банка – это банка, а затем лепили на утвержденный продукт веселую этикетку с ухмыляющейся рыбой. Даже во времена каторги в шахте далеков Романа больше смеялась, чем здесь, на Девалине. Эта новая жизнь казалась ей сущим адом.

Когда они только прибыли, Доктор огляделся кругом и вздрогнул.

– Золотой бейл где-то здесь. – Он сверился с какими-то своими записями. – Вылетел из временного потока и два миллиона лет пролежал без внимания – до тех пор, пока на планете спорадически не образовалась экономика. Ужасная вещь, доложу я тебе, эта самая экономика! Сосредоточена она в том здании. – Он указал на обилие величественных опор и напыщенных арок. – Это банк. Ну и скука.

– Должно быть, там много охраны, – сказала Романа, с сомнением вертя в руках свою звуковую отвертку.

– Да, это единственное обстоятельство, делающее банк поинтереснее, – улыбнулся ей Доктор.

– И мы собираемся украсть бейл?

– Именно. Но мы сделаем это по-умному. – Доктор постучал пальцем по виску. – Мы сначала придумаем какой-нибудь предлог, чтобы попасть внутрь.

– И какой?

– Я соображу на ходу, – сказал Доктор, уверенно заходя в банк.

Четверть часа спустя на руках у Доктора и Романы оказались ключи и закладная.

Насколько Романа помнила, именно тогда все пошло не по плану.

Предыдущие попытки изменить ее личность терпели неудачу. За все время мытарств с Доктором к ней пытались применить контроль над разумом, сделать ее злого клона и даже подослать вместе нее робота-двойника с чувством стиля престарелой кошатницы. Но по какой-то причине давление необходимости выходить из дома и тягостным трудом зарабатывать на жизнь преуспело с невиданным коварством. Не было ни гипно-луча, ни скрежещущего голоса, велевшего повиноваться Зарлу – просто грустный бывший рыбак в галстуке взывал к ним с брошюрки.

Перемена в Докторе была быстрой и тревожной. Впервые с тех пор, как Романа его знала, он выглядел пойманным в ловушку.

– Может, просто вернемся в ТАРДИС? – спросила она.

– Сейчас – не получится. Она незаконно припаркована, – пробормотал он, изумляя ее пуще прежнего. – Нам придется заработать еще, чтобы выплатить штраф.

Концепция ипотеки раздражала Доктора. Его повергала в дрожь мысль о займе, что доставит вам удовольствие, только если вы умрете. Теоретически их квартира постепенно окупалась, но на практике, с ростом платы за коммунальные услуги, тарифов, счетов за воду и налогов на рыбу, они, похоже, едва ли продвинулись вперед в погашении долгов.

– Такими темпами, – простонал Доктор, – придется прожить еще два века, чтобы за все рассчитаться.

– Доктор, ну разве же это жизнь? – спросила Романа, когда он подавал на ужин омлет из вареной рыбы. – Потому что если да, я не уверена, что она мне нравится.

– Я тоже, – признался Доктор. Он не разговаривал всю оставшуюся ночь.

Казалось, он сдался, как будто бы поверив в то, что все, на что он годен – фасовать рыбу по банкам и надеяться на лучшее.

Романа почти надеялась на то, что прибудут криккитцы и прервут этот ад.

Шел очередной мрачный день на фабрике. Доктор, вместо положенных шести штук сардин, положил в банку семь. Сардины ему не нравились, и он был уверен, что люди, что покупают консервы, тоже не особо их жалуют, но было что-то абсурдное в строгом числе рыбок в банке. Почему именно шесть, а не семь? И не пять, раз уж на то пошло? В жизни же должна быть какая-то встряска – насколько это применимо, конечно, к жизни рабочего консервной фабрики. После долгих внутренних терзаний он смирился с тем, что в банку пойдет только шесть рыб. С семью она выглядела переполненной, а с пятью – пустоватой. Шесть рыб в банке выглядели так, как надо – оскорбительно верно.

Доктор испустил протяжный стон человека, чей дух, наконец, сломлен.

– Как скучно, – объявил он, – как тоскливо все это!

Тяжелая рука опустилась ему на плечо.

– Как быстро, – удивился Доктор.

Его с Романой отвели в мрачную подсобку, обустройством напоминавшую самый бюджетный номер какой-нибудь гостиницы. Кто-то, строго пересмотрев минимальные требования к комнате, решил избавиться здесь от всех излишеств, таких как окно, ковер, обои и стулья. Единственным украшением служил очень прочный замок на двери. Доктор посмотрел на лампочку без абажура, высунул язык и издал громкий звук неодобрения.

– Ненавижу это место, – сказал он.

Романа впервые за несколько дней улыбнулась.

– Вот, это уже больше похоже на старого тебя. Я даже волноваться начала…

– Я тоже. – По губам Доктора скользнула тень улыбки. – Кажется, у меня аллергия на нормальность.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел зловещего вида Мундир. Он облизывался, да так, что даже сэндвич дрожал бы. Шлепнув толстой пачкой распечаток о стол, он объявил:

– Ну что, сладкие мои, вы у меня сейчас попляшете!

– Но мы не танцоры, – заметила Романа. – Мы путешественники во времени.

– Хрононавты, если угодно. – Заумь Доктора мало-помалу возвращалась, и как же это было чудесно.

Зловещий Мундир весь надулся.

– Не пытайтесь со мной умничать! Вы понятия не имеете, кто я!

– И кто же вы? – Романа стала перебирать варианты. – Космический наемник? Агент далеков?

– Я сотрудник постовой службы, – прорычал Мундир.

Доктор предпринял честную попытку отнестись к этому типу серьезно. Прикусив губу, он пробормотал:

– Ну и ну.

– Вы думали, что можете просто бросить свою синюю коробку посреди дороги, где ей не место? – Мундир чуть ли слюни не пускал от ликования. – Ну вот мы вас и нашли. О да, нашли. И хотите знать, как?

– Как же? – подчеркнуто вежливым тоном осведомилась Романа.

– По пальчикам! – усмехнулся Мундир. – Вы оставили на двери отпечатки пальцев!

Ну, может быть, подумала Романа. Однажды им пришлось лететь, держась за дверь ТАРДИС с внешней стороны – дело было в зоопарке в Уипснейде.

– Какая жуткая оплошность с нашей стороны, – покачал головой Доктор. – Нет, ну вы только подумайте…

– Осознаете, да? – Постовой рассмеялся. – Мы прогнали их через систему и узнали, что вы здесь работаете. Но песенка уже спета. Спета, да-да! – Толстая пачка распечаток еще раз гулко соприкоснулась со столешницей. – Вы уволены. Все ваши заработки пойдут на погашение штрафов. Если не сможете выплатить штраф, вашу собственность придется конфисковать. Еще один недосмотр – и в Фаггвилле можете больше даже не появляться. Постройте плот и живите на море. – Постовой хохотнул, будто подобная мысль казалась ему абсурднее некуда. Доктор щелкнул зубами: