Страх ворочался в желудке, как медведь в берлоге. Что имели в виду эти упыри насчет «сглаза»? В изогнутом помещении горел тусклый свет. Он не мог избавиться от ощущения, что за ним взирает дурной глаз. Он выбрался из растоптанной кровати, обследовал уголки на глаз и на ощупь. Времени достаточно. Потайных дверей в узилище не было, подглядывающие устройства в глаза не бросались. Он приоткрыл дверь, обнаружил в его конце согбенную спину подметающего коридор Оскара, поколебался, выбрался наружу.

– Желаете пройтись? – с хрустом разогнул спину Оскар. Он смотрел настороженно, явной враждебности не выказывал, но и дружить не собирался.

– А разве возбраняется? – насупился Артем.

– Идите, кто вас держит? – пожал плечами служитель. – Все равно вернетесь, куда вы денетесь?

«А вдруг я куда-нибудь денусь?» – подумал Артем и опустил голову, проходя мимо Оскара, чтобы тот не видел его глаз.

– На вашем месте я бы предпочел вернуться до полуночи, – буркнул в спину служитель.

– Почему? – остановился Артем. – После полуночи все случайные прохожие превращаются в тыквы?

– Отчего же в тыквы? – удивился Оскар. – Какие случайные прохожие? Вы, наверное, шутите. Просто после полуночи в замок слетаются демоны, и… Вы же не хотите сойти с ума?

Он произнес эту дичь, как что-то обыденное, никому не интересное. Может, сумасшедший? Но забитый прислужник не производил впечатления парня с тараканами. Пропало желание куда-то идти. Разворачивать тему тоже не хотелось.

– А там безопаснее? – кивнул Артем на дверь.

– Думаю, да, – подумав, допустил Оскар, – если дверь не станете держать нараспашку.

– А какой у нас нынче час? Скоро ли полночь?

Собеседник задумчиво посмотрел на потолок и кивнул.

– Скоро.

– Спасибо, – поблагодарил Артем, – вы не курите, Оскар?

– Нет, – сказал Оскар, – курение – это вредно.

– Правда? – изумился Артем. – А можно еще вопрос? Где мой друг?

– Он в полной безопасности, господин, – вздохнул утомленный вопросами служитель. – Можете не беспокоиться за своего друга.

– Спасибо, Оскар, теперь я чувствую себя намного увереннее. Скажите… а как вы здесь очутились? Я имею в виду, в этой стране, в этом замке…

– О, в этом нет ничего романтичного, – усталая усмешка скользнула по землистому неухоженному лицу, – меня забрали из тюрьмы в Яремче. Это Западная Украина, сто сорок километров на север. Я отбывал пожизненное заключение за убийство трех сестер – членов секты «Духовные христиане». Они все равно были конченные люди… Прибыли добрые господа, изучили мое дело, предложили освобождение. Ну, условное, естественно, освобождение. Мертвого бродягу вместо меня закопали на тюремном кладбище… Позже выяснилось, что в тюрьме я подхватил тяжелое заболевание легких и не гожусь для определенного рода деятельности. Теперь вот живу в этом замке. Я уже забыл, уважаемый, когда последний раз был где-то еще. А мне и не надо – здесь тепло, сытно, зрелищ хватает…

В горло продирался колючий ком тошноты. Он изобразил что-то похожее на храбрую улыбку, поспешил вернуться к себе.

Воображение пасовало. Он не мог представить, что тут творится по ночам. Обряды сатанинского крещения? Черные мессы? Эка невидаль. Такое дерьмо – во всех сектах. Заурядные костюмированные представления. Подчас с толикой кровожадности. Ведьмы слетаются на шабаш? Так, вроде, не сезон. И не летают ведьмы каждый день. Если праздник повторяется часто, он теряет колорит и привлекательность. Вальпургиева ночь – на первое мая, канун Дня всех святых – на первое ноября. Да и место не лучшее. То ли дело гора Брокен в Германии, долина Блэкулла в Швеции, долина Ла Хендай на юго-западе Франции…

Он понимал, что все это чушь. Ведьмы, упыри, вселение беса, козлиный Дьявол с синим пламенем между рогов, миллионы демонов, их бравые начальники: Вельзевул, Дагон, Магот, Асмодей, Астарот, Азазель, Габорим… Нет никакой дьявольской братии! Все это плод больного воображения католических священников!

А что тогда есть?

Безусловно, что-то есть. Пещерный страх просто рвал на куски. Словно где-то неподалеку включили генератор высокочастотных колебаний, активно воздействующий на психику. Он читал про такие генераторы с сугубо утилитарным назначением: доконать тещу, жену, соседа, вражеское войско в окопах. Но кого доканывают в этом замке?

Он не мог уснуть. Нервы рвались, как перетянутые струны. Рад бы не бояться, да вот как? Гудение в ушах нарастало. Он вертелся на кровати, мечтал о том, чтобы уснуть и не просыпаться, позабыв, что такое состояние свойственно, в основном, мертвецам.

В дверь негромко постучали. Он похолодел. Дождался, мать твою. Демон, одна штука. Он вскочил, подлетел к двери. Вроде не заперто. Издеваются, наверное.

Стук повторился.

– Кто? – как-то глуповато поинтересовался Артем.

– Семья хомячков, – ворчливо донеслось из коридора, – снимем трехлитровую банку. Порядочность гарантируем.

Павел со своим детсадовским юмором… Он распахнул дверь, втащил взъерошенного Фельдмана с большими хлопающими глазами.

– Слушай, ты не знаешь, что тут происходит? Как-то страшновато, не находишь?

– Знаю, мне уже доложили, – огромный камень рухнул с души. Закрыл дверь, подпер ее колченогим стулом-табуретом. – Демоны слетаются в замок, ничего страшного.

– С приветом, – постучал Фельдман согнутым пальцем по голове, – мои поздравления.

– За что купил, – пожал плечами Артем. – А ты откуда?

– Живу я по соседству, – буркнул Павел, – шестая дверь по коридору, спросить Эдиту Пьеху. Слушай, а нас с тобой не принесут в жертву? А то мне это монструозное окружение все меньше внушает доверия. Почему нас не заперли? Подышать дают перед смертью? Развлекаются, упыри?… – он с разгона плюхнулся на кровать, взвыл, оказавшись в плену стальной ямы, в ужасе посмотрел на Артема – дескать, почему не предупредил? – Руку дай, садист… – издавая старческое кряхтение, выкарабкался из ловушки, забегал кругами по темнице, настраивая голову на нужную волну. – О чем это я, о чем это я, мысли разбегаются…

– Тебя не допрашивали? – подсказал Артем.

– Допрашивали, – отмахнулся Фельдман, – поговорил с лучшим другом. Ты же знаешь, я как партизан – пока не начнут колени назад выворачивать, молчу как рыба… – последние слова он произнес шепотом, пугливо покосившись на стены, возможно, оснащенные ушами. – По Женьке не поймешь, верит он мне или нет. В сентиментальщину ударился, разговорился, вспомнил жен своих, с которыми расстался, как маленький сын погиб в автомобильной аварии. Ожесточился, устроился работать в одну военизированную структуру, типа секты. Но в тонкости дела не вникал, занимался лишь обеспечением безопасности их идеолога… Забыл название. То ли «Новый стол», то ли «Новый Армагеддон»…

– «Новый Армагеддон» – это круто, – усмехнулся Артем. – Вот только не припомню, был ли «старый»…