Потом на высоте, где их не доставали ни истребители, ни зенитные снаряды, проплыли первые «летающие крепости». Они проплыли, чтобы разом, по команде, уронить на дома пакеты зажигательных бомб и баки с напалмом. Бомбы вспыхивали, как свечи, а баки, разбиваясь, выметывали фонтанами жидкость, которая сразу же воспламенялась. Волна за волной проплывали в высоте над городом машины, и каждый раз на землю обрушивался черный град, который, коснувшись земли, превращался в огонь.

Так продолжалось до рассвета, а когда поднялось дымное синее солнце, появились одиночные машины. Снизившись, они стали фотографировать. Эти снимки сохранились, на них видно, что снег растаял, город из белого стал черным, некоторые районы выгорели полностью, каналы завалены трупами — в воде люди пытались искать спасение. Целые семьи задохнулись в домах: их не тронул огонь, защитили каменные стены, но огненный смерч, поднимаясь, уносил вместе с собой воздух. Смерч со свистом высасывал воздух из каждого несгоревшего дома, а на его место с таким же свистом в вылетевшие окна и двери врывалось раскаленное дыхание пожарищ…

Следующий день — 10 марта — был Днем Вооруженных Сил. По сгоревшему Токио, рассекая толпу беженцев, тащивших на тележках свой жалкий скарб, по засыпанным пеплом и углями улицам прошел, играя марши, военный оркестр. Несколько сот трубачей и барабанщиков шли, надувая щеки, изо всех сил ударяя в барабаны, оглушая понуро бредущих стариков, заставляя плакать детей и сметая с пути замешкавшихся инвалидов.

…С сего числа закрываются опорные пункты пацифизма — журналы «Тюо корои» и «Кайдзо». За созерцательное отношение к войне уволены профессора киотской философской школы Такаяма Ивао и Такасака Масааки. Опорочивших себя профессоров заменили сторонники философии разгрома Англии и Америки…

…Приступить с текущего месяца к использованию труда заключенных и военнопленных. Военнопленных китайцев направлять на угольные шахты и рудники. При использовании заключенных обращать внимание, чтобы в их руки не попали предметы, которые можно было бы использовать как холодное оружие. Продолжительность рабочего дня — десять часов; для предприятий, где применяется труд заключенных и военнопленных, — четырнадцать. Разрешается привлекать женщин к ночным работам. Запретить производство предметов роскоши (золото, серебро), а также изготовление дорогих тканей (бархат); запретить производить галстуки мужские дороже 4 иен, часы дороже 50 иен, авторучки дороже 5 иен…

Вместо риса выдавать по карточкам смесь толченой пшеницы, вермишели и сухарей…

…С сего числа запрещается печатать в газетах фотографии людей с раскрытыми зонтиками, так как это может стать для врага источником информации о погоде. Запрещается также употреблять выражения типа «жаркий душный день».

Из продажи изъят номер газеты «Майнити», в нем обнаружена фраза: «С бамбуковыми пиками не выйдешь из положения, нужны самолеты». Автор статьи мобилизован в армию солдатом.

…Вооруженные палками жители квартала окружили дом, они ловили вора; когда его нашли в одной из комнат и вытащили на улицу, он оказался мальчишкой лет пятнадцати. У старухи, стоявшей в очереди, он украл две картофелины. Вора вытащили на середину улицы и забили до смерти. «Бороться с ворами — это наш долг, — сказал Хацуко, — и наше десятидворье никогда не позволит, чтобы кто-то нарушал закон, наша улица останется опорой государству!»

Учитывая, что тысячи гарнизонов оказались на заброшенных в просторах океана островах в тылу наступающего американского флота, Армия приняла решение начать строить подводные лодки и снабжать умирающих от голода солдат. Ни один из них не будет забыт.

Ликвидировано Министерство торговли и промышленности. Вместо него создано Министерство вооружения.

Авиационная кампания Накадзима объявлена Первым государственным арсеналом вооружений.

Впредь на всех военных предприятиях рабочие являются закрепленными, уход считается дезертирством и наказывается по законам военного времени. Похвально, что несколько заводов ввело в цехах работу под надзором жандармерии.

В Токио раскрыта шпионская группа. Во главе ее стоял русский агент Рихард Зорге… Его присудили к казни через повешение. Вешали тут же, в тюрьме. Никакой табуретки, которую выбивают из-под ног. Балка под потолком, на ней — петля. Человек стоит на полу. Пол раскрывается, и человек повисает над бездной. Потом петлю перерезают — и тело падает в яму. В этой тюрьме работал мой брат.

Небо казалось бездонным, а аэродромные постройки невесомыми, на крыше ангара семеро солдат в зеленых робах стучали молотками. Подбежал офицер и что-то зло крикнул. Солдаты исчезли. «Семь богов счастья тому, кто полетит вместо меня сегодня», — подумал Ито. По асфальтированной дорожке к полю уже катил странный крылатый снаряд с двигателем-трубой и застекленной кабинкой для летчика.

Его катили мимо бомбардировщика, стоявшего у взлетной полосы. От штабного здания мимо ангаров следом за генералом, испуганно расширив глаза и выпятив грудь, шагал летчик

— Вы должны стоять вон там! — Голос дежурного раздался у Ито над самым ухом. — Десять шагов к северу от штабного здания. Плохо выучили инструкцию. Сегодня ошибаться никому нельзя. — Генерал подал знак, и дежурный бросился к нему.

Ито смотрел на летчика: белой повязки на лбу нет, значит, не будет и ритуальной чашки саке. Ну конечно, сегодня лишь пробный полет, и летит не он, Ито, а этот парень с удивленными глазами.

Крылатый снаряд «Сюйсюй» распластался на тележке, взлетная полоса тянулась перед ним, как дорога в вечность, сейчас первый из японцев взлетит в небо верхом на ракете. «Сюйсюй» — это значит «осенние воды»; чтобы дождаться конца войны, надо пережить осень.

Группа стоявших около снаряда распалась, генерал ушел к башне, чтобы оттуда наблюдать за полетом. Приподняли стеклянную крышку кабины — она сверкнула, летчик застегнул шлем. За выпуклым стеклом его голова казалась головой уродливого насекомого. Последним от самолета отбежал техник. Заработал мотор, из трубы двигателя вылетел язык пламени, крылатый снаряд задрожал и тронулся с места. Сноп огня вспух и раздулся, оставленная самолетом тележка отпала и побежала вихляя, беспомощно прыгая по дымному асфальту.

— Летит!

Маленький самолет-ракета, в котором сидел человек-насекомое, приподнял одно крыло и, уклоняясь от черной надежной реки асфальта, беспомощно качаясь, устремился к ангару. Под крики испуганных солдат он врезался в него. Взрыв! Из черной пробоины в стене повалил дым…

Через месяц Ито было присвоено новое звание, и он получил предписание отправиться в Корею.

— Это будет сюйсюй? — стараясь не выдать страха, спросил он.

— Бака. Мы решили не рисковать. Крылатая бомба, простой и надежный бака, — скаля в улыбке зубы, ответил начальник школы. — Начальник базы там адмирал Кадзума. Явитесь к нему… Что у вас в руках? Самоучитель английского языка? Выбросьте немедленно!