— Напомните номер дома, пожалуйста, — мельком обернулся водитель.

— 128-й, — ответил я, не отрываясь от окна, — Бриджроуд, 128.

Промелькнул красиво изогнутый пешеходный мостик через реку, и я сразу вспомнил, что английское слово «bridge» как раз и означает — мост. А раз так, то…

— Приехали, господин… то есть мистер. С вас восемнадцать рэндов.

Я сунул в заскорузлую руку водителя двадцатку и пошел к невысокой лестнице, видневшейся в глубине окружающего здание густого массива экзотических деревьев. Поднявшись по нарочито грубо обтесанным гранитным ступеням, увидел на массивных дверях мраморную табличку с надписью «Laufild» и решительно дернул бронзовую ручку звонка. Спустя несколько секунд изнутри мягко щелкнул замок, и передо мной возник сухощавый мужчина в некоем подобии домашней униформы, а из-за спины его выглядывала морда огромного, иссиня-черного пса.

— Вы кто есть такой? — воззрился он на меня мутно-голубыми глазами, задав вопрос на ломаном английском. Видимо, сразу распознал, что перед ним — птица не из местных.

— Александр Григорьевич Костин, — представился я. — Прибыл к господину Лау из Москвы.

Дворецкий отступил, и я шагнул в длинный полутемный коридор, в конце которого виднелось что-то вроде стеклянной полукруглой беседки.

— Подождите здесь, — человек в форменном халате поклонился, потянул собаку за поводок и, словно привидение, исчез за одной из дверей.

Бросив свои пожитки у декоративного столика, подпирающего большое зеркало, я пару минут постоял возле стеклянной ротонды, но поскольку солнце сквозь жалюзи пекло нещадно, принялся искать более прохладный уголок. Слева обнаружилась приоткрытая дверь, и я осторожно просунул в нее голову. Моему любопытному взору открылась просторная, роскошно обставленная бильярдная.

«Надеюсь, если я войду, хозяева не сочтут это вопиющим нарушением этикета?» — успокоил я себя и принялся с интересом разглядывать помещение, оформленное довольно эффектно. По полу, выложенному редкостным бамбуковым паркетом, можно было без опаски ходить босиком. Два громадных стола для катания шаров. Внушительная подставка для киев. Несколько кожаных кресел. Длинный угловой диван, на котором запросто могут разместиться с десяток человек. Расставленные повсюду бронзовые пепельницы на длинных спиральных подставках подсказывали, что курить здесь не возбраняется. Стены украшены деревянными панелями с прихотливо вырезанными на них контурами представителей местного животного мира. Я подошел к окну и приоткрыл одну из створок. Послышалось радостное щебетание птиц, заглушаемое энергичными криками. По характерному стуку ракеток и возгласам: «Пятнадцать — тридцать» и «Подача справа» я догадался, что за плотной стеной кустарника расположен теннисный корт. «Видимо, все домочадцы смотрят матч, — решил я, — вот дворецкий и не хочет беспокоить хозяина из-за приезда какого-то москвича. Доложит, только когда игра закончится».

И в этот момент я увидел легко взбегающую по ступенчатой тропинке девушку в белой тенниске и короткой, украшенной треугольными аппликациями юбочке. Размахивая ракеткой, она свободной рукой сорвала с головы бейсболку, волна светло-каштановых волос упруго выплеснулась на ее плечи, и я понял, что эта падающая и сверкающая на солнце красота навсегда запечатлится в моей памяти, подобно кадру сказочной киноленты. Воздушный шаг, развевающиеся на ветру волосы, аккуратный, покрытый бисеринками пота носик мелькнули перед моим взором и… так же стремительно исчезли за углом. «Ух ты, вот это красавица! Увидеть, непременно еще раз увидеть!» — запульсировала в голове единственная мысль.

Рядом хлопнула дверь, послышались чьи-то громкие голоса. Покраснев до корней волос, я отпрянул от окна и выскочил в коридор, где тут же столкнулся с Игги. Мягко приняв меня на свою могучую грудь, он удивленно вытаращил глаза.

— О, мистер Игги, — залепетал я, очнувшись от волшебного морока, — это я, Александр. Помните Мармарис? Сентябрь прошлого года, я к вам на яхту в гости приходил… с котенком…

— О, майн готт, — потрясенно развел руками хозяин усадьбы, — вот это сюрприз! Как ты здесь оказался, давно прилетел?

— Прилетел достаточно давно, — сбивчиво принялся объяснять я, — но пока любовался Кейптауном, пока разбирался в обстановке, пока доехал до Йоханнесбурга…

— Погоди-погоди, успеешь еще рассказать, — прервал Игги мою скороговорку. — Барни, — повернулся он к нарисовавшемуся за его спиной дворецкому, — устрой, будь любезен, моего гостя в зеленой комнате. Покажи ему там всё и проследи, чтобы он не опоздал к завтраку.

Еле поспевая за своим неожиданно прытким проводником, я поднялся по роскошной мраморной лестнице, устланной скрадывающей шум шагов ковровой дорожкой, на второй этаж.

— Прошу… э-э-э… сэр, — оторвал меня дворецкий от созерцания многочисленных кадок с растениями, — вот ваши апартаменты.

Я вошел. Да, это были именно апартаменты — каким-то иным словом назвать мое временное жилище не поворачивался язык. Основной тон интерьеру вычурно спроектированной комнаты задавала лежащая на полу роскошная шкура леопарда. Диван, пуфики, широкоформатный телевизор, стеклянная горка с раскрашенными страусиными яйцами — пока я отмечал на ходу эти детали, дворецкий энергично увлекал меня дальше. Когда он растворил передо мной дверь красного дерева, я даже зажмурился: за огромным панорамным окном расстилался потрясающего вида пейзаж!

— Ваша спальня… — вновь слегка запнулся Барни, не решив еще, видимо, для себя, как ему следует меня называть. — Слева — ванная комната, — распахнул он дверь в помещение, по размерам явно превосходящее гостиную в моей московской квартире. — Мыло, салфетки, кремы и шампуни найдете в шкафчиках, а полотенца и постельное белье принесет сейчас Ангра. — Барни снял с увесистой, глухо побрякивающей связки ключ и положил на столик у двери. Уходя, обернулся и известил-напомнил: — Завтрак по воскресеньям у нас ровно в десять. Надеюсь, у вас есть во что переодеться.

Дверь за дворецким захлопнулась, и я, механически глянув на часы, принялся приводить себя в порядок. Включив душ (всегда сливаю воду перед мытьем), быстро распаковал чемодан, достал летние брюки и джинсовую рубашку. Наряд, конечно, не ахти какой, но чем богаты, как говорится. Вода в душе весело барабанила по дну эмалированного сливного поддона, и я с удовольствием встал под прохладные струи.

Вдруг какой-то посторонний звук недвусмысленно дал понять, что в ванной комнате я уже не один. Решив, что это вернулся бестактный дворецкий, я резко отбросил пластиковый полог в сторону, чтобы попросить оставить меня хотя бы на несколько минут в одиночестве. И замер: прямо напротив меня молодая негритянка в облегающем цветастом халатике развешивала по блестящим хромом крючкам пушистые банные полотенца.

— Упс! — растерянно хихикнув, прикрыла она рот ладошкой.

— Ой, пардон, — спохватился я, спешно укрывая занавеской причинное место.

По лицу служанки пополз стыдливый румянец. Никогда бы не подумал, что такие смуглые щеки способны столь быстро менять окраску.