Мэтти шла позади Рэни и Гила, с удивлением вслушиваясь в рассказ подруги о прежнем владельце клуба. Почему Рэни прежде об этом не рассказывала? Все, что она говорила о «Пальмовой роще», сводилось к тому, что охотник на таланты видел выступление «Серебряной пятерки» и пригласил их выступить в клубе. Не может же этот «охотник» быть самим Джейком Кендриком?

– У вас, наверное, с этим клубом связано много воспоминаний? – спросил Гил.

– Масса, молодой человек. Только ответьте, пожалуйста, на один вопрос: коль скоро вы потратили столько усилий, чтобы это место выглядело современным, ради чего, господи, вы оставили висеть эти изъеденные молью занавесы?

Гил взглянул на пожилую леди, а затем еще лучезарнее, чем прежде, улыбнулся Мэтти.

– Точно замечено, миссис Сильвер.

– Это аутентичные занавесы? – спросила Мэтти.

Ее любопытство возросло. Работая с винтажными вещами, она просто обожала старые ткани, отличавшиеся большим разнообразием. Столкнувшись с чем-то новым для себя, Мэтти постоянно задумывалась, кто из прежних поколений владел этой вещью, чьи пальцы гладили эту текстуру раньше.

– Извините, вы не против?

– Конечно нет. Будьте моей гостьей.

Гила явно позабавил внезапный восторг женщины, но Мэтти было все равно. Хотя дедушке Джо не удалось увидеть Рэни на сцене «Пальмовой рощи», из его рассказов она знала, что он провел много пятничных и субботних вечеров в этом роскошном клубе. Конечно, он никогда не появлялся на сцене, но эта ткань, сохранившаяся от первоначального убранства клуба, была единственным связующим звеном между ней и дедушкой, об утрате которого Мэтти до сих пор очень горевала. Женщина сделала три шага по направлению к краю сцены и провела рукой по складкам красного бархата. С близкого расстояния Мэтти видела места, где ткань износилась. Проступали коричневые нити основы ткани, кое-где виднелся подрубочный шов, от занавеса исходил запах старой ткани. Современный бархат пахнет по-другому. Запах напомнил Мэтти то, как пахла ее одежда в тот день, когда она пекла хлеб и ячменные лепешки вместе с бабушкой на кухне фермы. Тогда, помнится, пахло тостами и нагретой солнцем пылью.

– Мой брат хотел отдать их на хранение.

Мягкий голос Гила зазвучал рядом с ней. Удивившись, женщина повернула голову и обнаружила, что он подошел к ней и встал рядом на сцене.

– Вы правильно сделали, что не послушались его, – улыбнулась Мэтти. – Вещей такого качества больше не делают. Сколько им лет?

– Дедушка приобрел их в 1931 году, когда открыл клуб. Когда-то на них золотой нитью были вышиты буквы «П.Р.» и логотип с пальмой.

Он приподнял край бархатного занавеса и попридержал его, демонстрируя их. В свете расположенных сверху светильников Мэтти смогла разглядеть малюсенькие частички золотой краски и слабые очертания менее выгоревшего бархата.

– Как я понял, вы увлечены такими вещами?

– Да. У меня магазинчик винтажных товаров. Старые ткани – моя слабость, – ответила Мэтти. Внезапно осознав, насколько странно со стороны выглядит обсуждение качества старого бархата с незнакомцем, она улыбнулась: – Это приносит мне радость.

Гил рассмеялся.

– Я последний, кто будет насмехаться над хобби других. Никогда не заводите со мной разговор о Томми Купере[51]. Я могу цитировать его часами…

Невинная в целом фраза прозвучала как приглашение. Мэтти чувствовала, как ее улыбка становится шире, чтобы быть под стать улыбке Гила. Бархат и старые комики, как оказалось, были вполне неплохими темами для обсуждения на сцене. Ощущая на себе хитрый взгляд Рэни, Мэтти поторопилась обратно к бывшему танцполу.

– А я-то думала, что ничего старее меня здесь вообще не осталось, – произнесла старушка, приподняв брови. – Узурпированные занавесы… Как мило!

– Спасибо, Рэни. Профессиональная болезнь.

– Вы и ваш бизнес. Не знаю. В следующий раз, уверена, вы раскритикуете меня в пух и прах… – Глаза Рэни лукаво сверкнули, когда она коснулась руки Гила. – Не обращайте на меня внимания. Я просто шучу. Я очень рада, что приехала сюда. Честно. Этот клуб воскрешает столько воспоминаний…

Пока Гил показывал им три зала, а также вереницу гримерок за сценой, Мэтти про себя репетировала то, что предложит владельцу клуба. В течение двух недель она ни о чем другом думать не могла, но сегодня утром окончательно убедила себя в том, что все пройдет как по маслу… А вот теперь ей в голову пришла мысль, что своим предложением они могут поставить Гила в щекотливое положение. Заплатить они не смогут, только собрать членов бывшего ансамбля. При этом гарантировать, что соберутся все из «Серебряной пятерки», Мэтти тоже не могла.

Впрочем, очутившись здесь, Матильда вдруг поверила, что все у нее получится.

От ощущения волшебства, которое дарил ей этот клуб, у нее кружилась голова. Пребывая в романтическом настроении, женщина воображала хрустальные люстры и сотни зажженных свечей.

«Я не могу отступить, – подумала она. – Я слишком далеко зашла».

Дедушка Джо называл это явление «неожиданной дверью». Он часто использовал эту фразу, когда вспоминал о неожиданных возможностях, которые предоставляла ему жизнь.

– Мой тебе совет: если ты наткнешься на неожиданную дверь, не стой в нерешительности. Мы можем всю жизнь ждать счастливого шанса. Неожиданные двери не заявляют о себе громко. Они терпеливо ждут, пока ты их найдешь. Их легко не заметить или принять за что-нибудь другое. Поверь мне, дорогая, я это очень хорошо знаю. Если найдешь такую дверь, открывай. Ты не пожалеешь.

– Я помню эту комнату, – взволнованно произнесла Рэни, когда они ступили в длинное, узкое помещение.

Всплеснув руками, старушка устремилась к одному из зеркал, вокруг которого до сих пор торчали голые лампочки.

– Мэтти! Однажды я заменяла одну из танцовщиц, задолго до того, как начала петь в «Серебряной пятерке». Девчонка подвернула лодыжку, когда спускалась по ступенькам со сцены, и не смогла выступать. Я уже несколько раз видела выступление и запомнила каждое движение. Ее сценический костюм был мне впору. Так вышло, что я и моя подружка Марси потом все выступление простояли за кулисами, хихикая. – Она улыбнулась Гилу и добавила: – Ваш дедушка, застукав нас, сказал, что это полный дурдом.

– Серьезно? Он никогда мне такого не рассказывал.

– Лично я совсем не удивлена этому. Вот она, – Рэни указала на Мэтти, – думает, что все обо мне знает, хотя, если по правде, я позволяю ей видеть не дальше поверхности. Часто-густо люди вообще знают о тебе только то, что ты согласна о себе рассказать.

Мэтти подумала, что в словах Рэни куда больше правды, чем может показаться. Например, Гил понятия не имеет, что она и Рэни задумали. Не пора ли объясниться? Переведя дух, Мэтти призвала всю магию, оставшуюся в этом месте, себе на помощь и решила не мешкать.