было невозможно, и я спряталась за каминный экран, который отгораживал топку камина от остального помещения. Там я согнулась в три погибели и затаилась, дожидаясь, пока экскурсия перейдет в следующий зал. Экран был расписан лилиями и ирисами, так что я могла созерцать эти цветы, дожидаясь своего выхода.

Ждать мне пришлось недолго.

Аглая Максимовна открыла следующую дверь, пропустила в нее своих слушателей и последовала за ними, не заметив, что ее группа слегка поредела.

Дверь закрылась, я осталась в каминном зале одна.

Тут же я выпрямилась, достала из сумочки открытку и сравнила фигурки негритят с теми, которые украшали камин.

Я не ошиблась, они были похожи, как родные братья. Отличала их только одна деталь: негритята на туалетном столике королевы смотрели друг на друга, а их братья на камине – в разные стороны, как будто они поссорились.

И тут у меня в голове мелькнула плодотворная идея. По крайней мере, такой она мне показалась.

Обернувшись и убедившись, что в каминном зале никого, кроме меня, нет, я взялась за чалму одного из негритят и попыталась повернуть его вокруг оси, чтобы он взглянул на своего близнеца.

Негритенок не поддался моему усилию.

Я повторила попытку со второй фигуркой, но она тоже не увенчалась успехом.

Я расстроилась, но не сдалась.

Взявшись одновременно за обе фигурки, я попыталась повернуть их разом…

И на этот раз мне сопутствовал успех!

Раздался скрип, какой издают заржавленные ворота, фигурки негритят повернулись лицом друг к другу, а из каминной полки выдвинулась центральная часть, открыв небольшой тайник.

Я запустила руку в этот тайник и достала из него лист плотной пожелтевшей от времени бумаги, скорее даже пергамента. В верхней части этого листа был нарисован цветок, ниже написано несколько слов и приведен еще один рисунок.

Возле камина было темновато, чернила на записке выцвели от времени, и я не смогла сразу прочесть записку.

Во всяком случае, теперь я не сомневалась, что нахожусь на правильном пути. Выбравшись из-за экрана, я перешла к окну, где было больше света, и внимательно изучила свою находку.

Во-первых, я вспомнила, что тот цветок, который нарисован в верхней части листа, называется геральдической лилией и его всегда изображали на гербах французских королей.

Не подумайте, что я неожиданно поумнела: про королевскую лилию я прочитала в Интернете, когда искала там материалы про ожерелье королевы. Опять же с детства помню роман «Три мушкетера», там Миледи заклеймили лилией.

Так или иначе, королевская лилия утвердила меня в мысли, что я иду по правильному пути и сворачивать с него не следует. С этим убеждением я перешла к тексту записки.

Как я уже сказала, чернила выцвели, буквы еле читались, да к тому же записка была написана в старой орфографии, так что я с трудом смогла прочесть несколько слов.

Искомое сокровище спрятано в печи, что в людской. Повороти лукового трижды посолонь и единожды супротив.

Слова-то я разобрала, да вот толком ничего не поняла.

С большим усилием я вспомнила, что людской до революции называли комнату слуг, но вот что такое луковый – никак не могла понять. И что такое «посолонь»?

Как я уже сказала, внизу, под этой непонятной фразой, был простенький рисунок, сделанный теми же выцветшими чернилами. Это была схематично изображенная печка, очень похожая на ту, что находится в моей теперешней комнате. Ну что ж, наверное, это и есть «печь, что в людской».

Во всяком случае, в записке прямо сказано о сокровище, значит, я на правильном пути!

Первым делом мне нужно было найти людскую.

С этой задачей я справилась довольно быстро: на обратной стороне билета, который я купила у кассирши Агнии Михайловны, был изображен план музея. Согласно этому плану, людская находилась слева по коридору от комнаты писателя-демократа, с которой начиналось посещение музея. Я вернулась в эту комнату, сверилась с планом и без труда нашла людскую. К счастью, экскурсия во главе с несгибаемой Аглаей Максимовной находилась в другом крыле особняка, оттуда до меня доносился ее хорошо поставленный голос. Никто не встретился мне по дороге.

Оказавшись в людской, я устремилась к огромной печи.

В самом деле эта печь была очень похожа на ту, которой я обогревалась по вечерам, она была отделана такими же выпуклыми зеленоватыми изразцами, только над печной дверцей среди изразцов была вставлена бронзовая рожица ухмыляющегося чертика.

Я еще раз перечитала записку.

«Повороти лукового…»

Да не лукового! Просто часть буквы от времени выцвела и стерлась, и «а» превратилась в «о». Вовсе не лукового, а лукавого! А лукавым в прежние, дореволюционные времена называли черта. Кстати, эта ухмыляющаяся рогатая рожица выглядит и вправду очень лукавой, оправдывая это прозвище!

Значит, этого чертика я должна повернуть «три раза посолонь и единожды супротив».

В это время в комнату заглянул бледный солнечный луч – редкий гость в нашем городе, особенно в зимние месяцы, которых у нас не три, как положено, а все восемь. И тут меня осенило: посолонь – это наверняка «по солнышку», то есть, иначе говоря, по часовой стрелке. Значит, мне нужно трижды повернуть этого чертика по часовой стрелке и один раз в обратном направлении.

С бьющимся от волнения сердцем я подошла к печке, ухватила чертика за рожки и повернула его.

Сначала он двинулся с трудом, но потом дело пошло лучше.

Я повернула «лукавого» трижды в одном направлении и один раз в противоположном, как поворачивают рукоятку банковского сейфа, раздался скрежет, и с другой стороны печки открылось квадратное углубление. Значит, эта печка не только внешне похожа на мою, но в ней устроен такой же, как там, тайник…

Неужели в этом тайнике я найду то самое немыслимо красивое и дорогое ожерелье, которое сыграло роковую роль в судьбе Марии-Антуанетты?

Я протянула руку, запустила ее в тайник и даже зажмурила глаза, как ребенок, который пришел за новогодним подарком…

В тайнике я нащупала паутину, пыль и какую-то книжку, а больше ничего.

Ни ларца, ни шкатулки, ни футляра, в котором могло бы лежать ожерелье.

Разочарование было ужасным. Я встала на цыпочки, еще раз обшарила тайник, вымазалась в пыли, но так ничего и не нашла.

Выходит, кто-то опередил меня, кто-то раньше, может быть, уже много лет назад нашел этот тайник и извлек из него сокровище!

Только после этого я внимательно взглянула на книгу, которую извлекла из тайника.

Это была небольшая книжица в твердом переплете с портретом мрачного бородатого человека средних лет. Называлась она «Жизнь и творчество писателя-демократа А.М. Скабичевского», автор – А.М. Скабичинский.

Тот