Несколько долгих секунд он смаковал новое слово. Наконец ему пришло в голову, что от полученных сведений актуальность его протеста ничуть не уменьшилась. Он сказал:

— То, что вы показали мне, не объясняет и не оправдывает удивительную трансформацию нунули от сурового монашеского существования до массовых убийств по всей галактике. Как произошло это превращение?

Зеленые глаза в недоумении уставились на него.

— Разве мы обсуждаем эту тему? — начал нунули. И взволнованно смолк.

— О! — воскликнул он через секунду. Его глаза расширились, словно он наконец понял, о чем идет речь. — То, что мы делаем от имени комитета, — не убийство.

— Разрешите мне внести ясность в этот вопрос, — сказал Модьун. — Вы или кто-то другой из нунули уничтожили или потворствовали истреблению всей человеческой расы. И вы хотите сказать, что в соответствии с вашими убеждениями это не убийство?

— Это — часть программы комитета по улучшению жизненной ситуации в галактике, — нунули махнул тонкой гладкой серой рукой.

— По улучшению чего?

Существо оставалось спокойным.

— Простите. Теперь я вынужден попросить вас оказать мне любезность и покинуть меня, чтобы я мог продолжить отдых. Ваши друзья в безопасности. Вы получили информацию, о которой просили. Не собираетесь же вы обсуждать проблему несмотря на мой протест?

Модьун заколебался. Слова нунули не оказали на него решающего влияния, как можно было бы ожидать. В его голове роилось еще несколько вопросов, а возражения собеседника только усугубляли тревогу и нетерпение.

— Я, кажется, в странном настроении, — сказал он наконец. — У меня есть несколько вопросов, на которые я непременно хочу получить ответ.

Он не ждал разрешения нунули на обсуждение щекотливой темы и продолжал:

— Я думаю: самое важное — это то, каким именно образом члены комитета добились поддержки вашей расы.

Голубоватые глаза, казалось, стали слегка удивленными. Затем на гладком лице появилось такое выражение, как будто нунули нахмурился. Он заговорил, как о чем-то само собой разумеющемся:

— Они — высшая раса. В тот момент, Когда один из них вошел с нами в контакт, он показал нам возвышенную цель, и мы к ней стремимся. С тех пор как мы увидели планету с передовой культурой и решили, что нам нужны более тонкие методы, мы позвали члена комитета, чтобы вложить цели в умы наших лидеров. Вот и все. Все сопротивление прекратилось.

Модьун только и протянул в ответ на это:

— О!

Все стало проясняться.

— Цель, — сказал Модьун, — конечно.

И потом спросил многозначительно:

— Когда зувгайты вошли в контакт с нунули, это была мысленная связь? То есть плодотворная мысленная беседа, диалог?

Нунули возмутился.

— Член комитета не станет ничего обсуждать с членом низшей расы, — сказал он.

Модьун постарался не показывать свое торжество. Победа его была пока невелика, но он узнал кое-что, чего не знали нунули. Зувгайты не могли передавать и воспринимать мысли в нескольких направлениях в обычном понимании этого слова. Они, очевидно, осуществляли нечто вроде гипнотического внушения.

Внушить, разумеется, можно все, что угодно. В этом смысле два зувгайта могли обмениваться внушениями друг с другом, возможно, могли защищать себя от гипнотического воздействия взаимного давления; могли успешно беседовать на расстоянии многих миль или лет. Подобным способом можно внушить что-либо только личности, не имеющей ментальной защиты.

Модьун удивился, почувствовав, что от возбуждения дрожит всем телом. Ему потребовалось усилие, чтобы сказать:

— Они могут… внушать, объединившись?

— Вся тысяча, — с удовлетворением ответил нунули. — Их сила непреодолима.

Больше они не обсуждали это качество зувгайтов. Против такого сплоченного фронта тысячи индивидуалов, каждый из которых мог оказать сильное ментальное сопротивление, методы человеческой системы восприятия были бы бессильны.

Модьуну вдруг захотелось узнать и остальное.

— Цели этих существ остаются для меня неясными, — сказал он. — Их план усовершенствования галактики включает уничтожение человеческой расы и, возможно, других видов разумных существ. Какое научное объяснение можно этому дать?

Нунули оказался лишенным не только воображения, но и хитрости.

— Эта информация существует. Я имею ее, но не могу вам открыть.

У Модьуна промелькнула мысль, что люди Земли погибли в результате деятельности Зувгайтов, и он, по крайней мере, должен получить этому разумное объяснение.

— В таком случае, — пригрозил он, — я буду вынужден кое-что предпринять.

— Это не принесет вам пользы, — сказал нунули самодовольно. — Я убежден, что никто, даже человеческое существо, не в силах преодолеть особые барьеры в моем мозгу, защищающие эти данные.

— Может получиться интересная проверка для вас и для меня, — сказал Модьун. — Вот и узнаем, действительно ли это правда.

Впрочем, он произнес эти слова не слишком решительно, поскольку обнаружил, что мысленно все еще склоняется к ранее принятому решению: если нунули откроет ему истинную историю их покорения, то насилия не будет. Глубокая убежденность в бессмысленности любых агрессивных действий оказалась хорошим сдерживающим аргументом. Казалось бы, нелепо: ведь переживая бурные эмоции или физическое напряжение, он использовал свои внутренние резервы, не считаясь с прежними моральными обязательствами.

Рассуждая подобным образом, но все еще колеблясь, Модьун спросил:

— Что сказали зувгайты о природе барьера в вашем мозгу?

— Если вы примените силу, чтобы получить запрещенные сведения, это мгновенно убьет меня, — был ответ.

— О!

— Принималось и принимается на веру, — спокойно сказал нунули, — что вы не сделаете ничего, что действительно повредит мне.

— Я думаю, это правда, — неохотно признал Модьун. — Но все же…

Он объяснил, что есть область биологии, изученная человеческими существами в совершенстве.

— То, что мы сделали для животных Земли, — только крошечная часть нашей общей способности манипулировать с клетками и группами клеток. Я уже убедился, что у вас не такой же, но сравнимый с человеческим тип нервных клеток. Каждая из ваших нервных клеток имеет на каждом конце длинную соединительную нить из нервной ткани. У человеческих существ подобные связи называются аксоны и дендриты.

— Я знаком с анатомическими подробностями, о которых вы говорите.

— Хорошо. Однажды на Земле, — продолжал Модьун, — была высказана мысль, что аксон — это просто линия, похожая на телефонный провод, способная передавать электрические импульсы; то же касается и дендритов. Однако обнаружили, что каждая из этих мелких нитей нервного вещества усеяна пятью-десятью тысячами маленьких пятнышек. Последующие опыты показали, что каждое из этих пятнышек имеет свой вход или выход. Итак, представьте себе подлинный человеческий мозг с двенадцатью миллиардами клеток, каждая с нервными окончаниями, имеющими около пяти-десяти тысяч входов и выходов, ни один из которых, очевидно, не используется в непосредственной передаче импульсов мозга.