— Так и сделаю, — твердо решил я. — Если у этих имбецилов не хватило ума выставлять по ночам охрану, какого дьявола я должен рисковать собственной жизнью?! Во имя чего?! Жанна? А кто она мне? У нее есть муж, пусть он о ней и заботится! А о детях их родители. Мне каким-то чудом удалось выжить только для того чтобы сдохнуть сейчас? Нет, Игорек — это не они идиоты, здесь идиот только ты!

Как ни постарался ткнуть стволом револьвера как можно глубже в основание шеи, выстрел прозвучал куда громче, чем хотелось. Ну да: тут скрип зубов за несколько метров услышать можно — такая тишь, и вдруг выстрел!

— Прямо через гематоэнцефалический барьер пуля прошла, — зло усмехнулся я, выхватывая из рук мертвого бандита ружье. — Защищать от такого он не рассчитан.

Ружье оказалось помповым, с удлиненным магазином, который был равен длине ствола. А значит, патронов в нем должно быть не меньше восьми, если не все десять. В том случае, если он заполнен до конца. Но ведь могло случиться и так, что их в нем всего половина. И совсем невероятным будет, если магазин окажется пуст. Но это же каким нужно быть идиотом, чтобы напасть с незаряженным оружием, а выстрелить никто еще не успел? И мы как будто бы договорились, что идиот здесь в единственном числе?

После хлопка револьвера, обладай эти люди навыками Грека, Гудрона или того же Яниса, мне бы и вскинуть ружье даже не дали, сразу же изрешетив. Они позволили. И не только вскинуть, но и выстрелить, причем трижды. Вот чем хорош оказавшийся в моих руках сынок итальянских оружейных конструкторов, так это своей полуавтоматикой. Когда нет необходимости раз за разом дергать цевье, извлекая из патронника стреляную гильзу, и досылая в него новый патрон. А когда стреляешь практически в упор, и целиться-то особой нужды нет.

Третий выстрел я сделал уже в прыжке, чтобы оказаться домом, и вопль пострадавшего застал меня уже там. За углом располагались овощные грядки. Они-то под ногами и захрустели. «Жанна теперь меня точно убьет!», — помня, как тщательно она за ними ухаживала.

— Степан, Андрей, остальные — заходите справа! — насколько мог громко, заорал я, после чего пальнул еще раз.

Уловка бесхитростная, но, когда нервы напряжены до предела, могла и сработать. Она и сработала.

— Уходим, уходим! — панически закричал кто-то, и вслед за этим послышался частый топот ног.

Наверное, наступило самое время пару раз пальнуть им в спину, но делать этого я не стал. Пришлось бы показаться из-за укрытия, и где тут возьмешь уверенность, что в тебя не выстрелят, и при этом не попадут? Те, кто пришел сюда за жадрами. Или обитатели Хутора, которые наконец-то решили дать им отпор: в темноте, попробуй-ка — разбери, свой ты или чужой? Стрельба поднялась такая, что мне только и оставалось, что упасть ничком на все те же несчастные грядки.

— …Получается, ты всех нас спас, — было не совсем понятно, чего в голосе Ивана больше: утверждения или вопроса.

— Не всех, — в который уже раз, пожал я плечами. — Этот, который дежурил…

— Мишку жаль, конечно, но если бы не ты!..

— Сделал, все что смог.

Пожимать плечами скоро в привычку войдет. Последние полчаса только этим и занимаюсь.

— Интересно, откуда они… — начало было кудлатый мужик, имени которого я не знал, потому что все его иначе как Пуделем и не называли. И тут же осекся под строгим взглядом Ивана.

— Откуда они про жадры узнали? — закончил за него я. — Не сильно-то вы этот факт и скрываете. Любой, кто здесь побывал, легко мог догадаться.

— Так уж и легко?

Нет, точно в привычку войдет. Если уже не вошло.

— Патронов к нему не найдется? — едва ли ни с нежностью погладил я приклад ружья, с которым и не думал расстаться.

И уж тем более отдавать, даже если они все дружно начнут настаивать. Эта Бенелли мне теперь вместо девушки: мы с ней в обнимку спать будем.

— Найдется, — не раздумывая, кивнул Иван. — Кстати, и к нагану штучек пять завалялось. Если хочешь, может отыскаться и что-нибудь другое, — указал он взглядом на ружье. — Причем на твой выбор: мы перед тобой все в долгу.

Кроме погибшего Мишки. Но если бы не его предсмертный вскрик, вернее, хрип, я бы, вероятно, вернулся в свой дом, и снова уснул. И вряд ли бы уже проснулся. Вы в долгу передо мной, а я перед своим кошмаром, который и разбудил. Он всегда один и тот же: стою на дне промоины, вода поднимается все выше, пока, наконец, не доходит до конца дыхательной трубки, и не льется уже туда. Не так часто в последнее время он и снится, но этой ночью с ним повезло. Да и вам, кстати, тоже.

— Спасибо, мне бы только патронов, — отказался я от щедрого предложения Ивана. Вряд ли у них надеется что-то лучшее, чем сам для себя добыл.

— Дима, вот еще что… В Станицу послезавтра отправимся. Жила иссякла, так что теперь хранить все тайне, смысла нет. Так что, если не передумал…

— Нет, — решительно покачал я головой. — Обязательно с вами.

— Ну и ладненько. Каким будет груз, сам понимаешь. Наверное, это даже к лучшему, что с нами: лишний ствол не помешает. Послезавтра отправитесь.

Да хоть сегодня. Через десять минут.

Жанна, за разоренные мною грядки, ругаться не стала. Лишь огорченно вздохнула. И еще сказала:

— Ты молодец, Дима!

— Опасался, с тобой что-нибудь случится.

— Со мной?!

Нет, ну и что тут такого? Если у тебя есть парень, это ведь совсем не значит, что ты мне не можешь нравиться?

— Да.

Если разобраться, первым, о чем я подумал, была именно она. А уже только потом дети.

— Дима, ты мне тоже нравишься, но…

Не надо ничего объяснять. И без того все предельно ясно.

— Я все понимаю, — и перевел разговор. — Так ты за свои грядки не обижаешься? Нечаянно туда залетел.

Девушка улыбнулась.

— Во-первых, они не мои, общие. А во-вторых… кому они были бы нужны, если бы не ты? Ну разве что тем, кто пришло бы сюда жить вместо нас. Если бы пришли. И потом, думаю, что несколько ростков все-таки выживут.

Она показала мне грядки еще в самом начале моего пребывания здесь. И предостерегла, чтобы не дай бог, не затоптал их, и даже листика не оторвал.

— А что в них такого особенного? Они из семейства конопляных? — слишком уж вид у растений был подозрительным.

— Дима, это же тмиск! Ты что, никогда не слышал о тмиске?

— Не приходилось. На что он вообще похож? Вкус у него какой?

Если бы она сказала, что как у дыни или картошки, я бы нисколько не удивился. Тут всему удивляться — никаких удивлялок не хватит.

— У него вообще никакого вкуса нет. Но если тмиск пожарить или сварить с мясом — по вкусу его от мяса не отличить. С рыбой — от рыбы. И так далее. Его правильно было бы хамелеоном назвать.