– Надо это прекратить, – говорю убежденно. – Пока трагедией не закончилось.

– Что прекратить?

– Это его издевательство над девушками.

– И как? В полицию на него заявление напишешь? Так формально ничего особенного он не творит. Ну, обманывает, подличает, но ведь это же дело такое… личное, – пожимает плечами Лида.

– Я знаю, как. Только ты должна мне будешь помочь, – заявляю, и степень моей уверенности в том, что я всё придумала правильно, растет с каждой минутой. Ещё месяц назад наивная девочка Женя, которую родители так жестоко выгнали из дома, не смогла бы придумать подобный план. Только где он теперь, этот домашний цветочек? Нет его больше. Выпололи с грядки и выбросили на обочину, как распоследний сорняк. Ну, коли так, потом и не удивляйтесь, что я стала женщиной, да не простой, а умеющей за себя постоять.

Прямо при Лиде я взяла телефон, набрала номер Максима и, сделав голос нежным и ласковым, аж приторным, сообщила ему с придыханием, что я согласна стать его женой. Тот от неожиданности закашлялся – курил, кажется. Но, справившись с дыханием, ответил в духе «ах, как это прекрасно, я тебя люблю» и тому подобное. Мы договорились снова встретиться, чтобы обсудить план торжественного мероприятия.

Дальше события развивались стремительно. В кафе мы переговорили с Максимом, я-таки получила от него кольцо, которое в тот же день отнесла в ломбард и благополучно избавилась, выручив довольно неплохую сумму. Её хватило ровно на то, чтобы подготовиться к реализации моего плана мести. Потом, правда, пришлось оправдываться перед «женихом», который сразу спросил, почему я не надеваю его подарок. Соврала, что забыла в комнате.

Одно мне было поначалу непонятно: как Максим избегает помолвки? Или хотя бы простого знакомства с родителями. Понятно, с моими бы ему общаться в любом случае не пришлось: они ведь от меня открестились, как от прокажённой. Но как же его? Во время одной из встреч (не хочу их свиданиями называть, чтобы это слово не лишилось навсегда романтического оттенка) я спросила об этом его прямо.

– Я человек самостоятельный, в благословении от мамы с папой не нуждаюсь, – выкрутился Максим. – Они мне сказали однажды, что я волен выбирать себе, кого пожелаю. Хоть мальчика, хоть девочку, и жить с ним или с ней. Или даже с обоими сразу, – он весело расхохотался, а я только сжала зубы. Вспомнилась та картина в общажной подсобке. Что же ты смешного в этом нашел, издеватель?

Мне оставалось продумать одно: как привлечь Максима к свадебной подготовке. Ведь у меня самой, он знал это прекрасно, денег нет совершенно. Значит, расходы ему придется взять на себя. А прежде такого ему делать не приходилось. Но на этот раз, видимо, он решил позабавиться с размахом. Потому оплатил все счета, которые я ему приносила. За аренду ресторана, приглашение ведущих и всё, что с этим связано. Сумма, между прочим, набежала внушительная.

С одним лишь «но»: Лида подсказала, как сделать, чтобы эти деньги по большей части достались мне. Всё довольно просто: мы пригласили свадебного ведущего, тот нам всё посчитал, а после узнал правду. Что никакого торжества на самом деле не будет. А случится нечто иное. Потому ведущий получит лишь немного денег за несколько первых минут с начала мероприятия, поскольку дальше праздник кончится. Молодой человек, что пришел к нам на встречу, согласился.

Сказал «да» и директор ресторана. Словом, все имевшие отношение к выдаче счетов на оплату, оказались в сговоре с нами. А чтобы вдруг не оказалось, будто они хоть как-то связаны с Максимом или его родителями, мы в самом начале показывали их фото из социальных сетей и спрашивали, знают ли они этих людей. Лишь после этого переходили к диалогу.   

Заявление мы подали, как полагается, за месяц до церемонии, и после Максим, словно уже готовый муж, хотел меня затащить в какую-то гостиницу – «отметить в интимной обстановке», так он сказал. Но я наплела ему про месячные, и хотя уговоры продолжались («ну я могу тебя любить в попку»), всё равно получил отказ. Я пообещала ему роскошный секс в первую брачную ночь «без ограничений».

В назначенный день и час свадебный кортеж прикатил к дворцу бракосочетаний, где я, Евгения Журавлёва, стала замужней женщиной. С трепетом и волнением, но не тем, который обычно испытывают девушки, впервые переступающие порог семейной обители. Напротив, во мне полыхало чёрное пламя ненависти, которое я, словно умелая актриса, тщательно скрывала.

Чёрствый мерзавец, который сегодня стал моим законным супругом, должен был понести суровое наказание. Да, была у меня мысль отчекрыжить ему бубенчики, словно похотливому коту, чтобы больше не смел издеваться над такими же невинными девчонками, как я. Пусть развлекается потом, если захочет, только посредством своего рта и задницы – видела, как прекрасно у него это получается. Но нет, слишком жестоко даже для меня. И потом: у каждого человека должен быть шанс на исправление. Если он не кровавый маньяк, конечно. А этот – маньяк сексуальный? Психологический, скорее, но не совсем одно и то же.

После ЗАГСа мы поехали кататься по городу, и фотограф делал всё новые и новые снимки, пока я изображала на лице полнейшее счастье. Давалось мне такое с трудом. Все-таки я человек искренний, а недавно так и вовсе была девочкой наивной и невинной, для которой изображать из себя кого-то другого вообще не свойственно. Не пробовала даже представлять себя кем-то ещё. Теперь вот пришлось. Поправочка: сама так захотела. Есть повод, как говорится.

Самое забавное в том, что никаких снимков фотограф… не делал. Он просто щёлкал камерой, в которую не вставил карту памяти. Вот и выходило: затвор срабатывает, а снимок не запечатлевается. Угадайте, кто так договорился, чтобы ни одного кадра не осталось? И гостям, кстати, было строго-настрого запрещено снимать на смартфоны. Под предлогом «чтобы неудачных кадров ни у кого не было». Об этом я Максима попросила, сделав умильное лицо, и он всех официально предупредил.

После прогулки нас повезли в ресторан, где и должно было случиться то, что я тщательно спланировала, чувствуя себя при этом одновременно жуткой дрянью и оскорбленной невинностью. Причем второе было гораздо сильнее. Хорошо, пусть в глазах многих я буду стервой. Но как быть с теми девочками, чьи растоптанные судьбы Максим оставил после себя? Я ощущала свой долг перед ними.

Когда все гости расселись, удивляясь тому, отчего на столах ничего нет, кроме бутылок шампанского, простой газировки и бокалов (ни фруктов, ни салатиков, ни сока, ни прочего алкоголя не было, естественно), и даже стали недовольно перешептываться, ругая шепотом нерадивых организаторов, вышел ведущий. Наговорил разных красивых слов, а потом предоставил слово мне. Якобы затем, чтобы выразить слова благодарности присутствующим. Хотя тем и другое было непонятно: мало того, что на столах шаром покати, так ещё и родителей нет. Куда подевались? Кого поздравлять, кроме молодых? Где их предки?

Я вышла, и сердце мое в тот момент колотилось так сильно и так часто: наверное, двести ударов в минуту делало. У меня стучали в висках молоточки, во рту пересохло, и я нервно сглатывала воздух. На лице, щедро украшенном макияжем, проступили крупные бисерины пота, я кусала губы и теребила платочек, пытаясь высушить влажные пальцы.