— Может быть, перейдем сразу в кабинет? — предложил Мигель. — Вы не будете скучать без нас? — с улыбкой обратился он к Айрин.

— Нет, нет, что вы, — не раздумывая, ответил за нее Жак. — Нам будет очень весело вместе. Я заметил, у вас чудесный сад. Хорошо бы прогуляться...

— Ну конечно. — Айрин натянуто улыбнулась Жаку, украдкой бросив на мужа тревожный взгляд, но тот только недоуменно вскинул брови.

— Пойдемте, Жак. — Она быстро пошла вперед. Молодой человек устремился за ней, но на пороге вдруг обернулся на мгновение, посмотрев прямо на Мигеля. От этого пустого темного взгляда Мигелю стало не по себе. Ему захотелось догнать Айрин и увести с собой в кабинет — пусть этот юноша гуляет по саду в одиночестве. Но тут Антуан потянул его за рукав, и момент был упущен.

Что это я, в самом деле, удивился про себя Мигель. Что может случиться?

Айрин и Жак медленно шли по дорожке. Уже стемнело, и сад, казался таинственным и загадочным. Громко пели цикады, отовсюду слышался шум воды.

— Неудивительно, что мусульмане представляют себе рай в виде огромного сада, — заметил Жак. — Давайте посидим у фонтана?

Они присели на край большого круглого бассейна, в самом центре которого стояла скульптура девочки, — она держала в руках кувшин, через край которого с журчанием переливалась вода.

— Скажите, Айрин, вы ведь не испанка?

Она отрицательно покачала головой.

— И давно вы здесь живете?

— Нет, не очень. — Айрин смущенно улыбнулась. — Мы только недавно поженились.

— Неужели вам здесь не скучно?

— Скучно? Но почему же? Мне здесь очень хорошо.

— Как может быть хорошо в этой глуши, жаре, в какой-то заброшенной деревне, где никого нет и где никто вас не видит? — вкрадчиво сказал Жак. — Вы, такая эффектная женщина, можно сказать, похоронили себя заживо.

— Ну что вы! — Айрин с изумлением посмотрела на собеседника. — Это самое прекрасное место на земле.

— Вы так говорите, потому что все еще увлечены своим мужем, — возразил он.— Пройдет год, в крайнем случае, два, и все это вам осточертеет. Мой вам совет: бегите отсюда, пока не поздно.

— Бежать?

— Ну да. Хотите, я вам помогу? — В глазах Жака вспыхнули огоньки. — Давайте убежим вместе, Айрин? Вы — от мужа, а я — от своего папаши. Пусть они там вдвоем занимаются какой-нибудь реконструкцией. Им больше ничего и не нужно. А мы с вами уедем куда-нибудь далеко-далеко. Не беспокойтесь, — добавил он. — Средства у меня есть. В крайнем случае, продадим ваши серьги. Или еще какие-нибудь украшения.

Айрин смотрела на Жака, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез. Может, он пьян? Вино к столу подали крепкое...

— Соглашайтесь, Айрин! — Мужчина крепко схватил ее за плечо.— Вы достойны лучшей участи.

— Что вы, пустите меня!

Она попыталась вырваться, но Жак держал ее крепко, быстро дыша и стараясь заглянуть в лицо.

Что ей делать? Звать на помощь? Как-то глупо. Только скандала не хватало.

— Прошу вас, не надо.

Жак медленно, но верно оттеснял ее на самый край фонтана, к воде. Айрин молча отдирала от себя, его руки, но он тут же хватал ее снова.

― Я не помешал?

Увлеченные борьбой, они даже не заметили, как из темноты вышел Мигель. Вскрикнув от ужаса, Айрин резко рванулась вперед. Жак откинулся назад и, не удержавшись, с плеском рухнул в фонтан.

Не повернув головы в сторону дрожащей жены, Мигель быстро подошел к фонтану и, ухватив Жака за шиворот, вытянул его из воды.

— Не бойтесь, тут мелко, вы в любом случае не утонули бы, — произнес он с убийственной вежливостью. — Думаю, ваш отец не очень испугается, когда узнает, что вы гуляли по бортику и, поскользнувшись, упали в фонтан? — Мигель в упор посмотрел на Жака.

— Ну что вы, конечно, нет, — пробормотал тот, фыркая и отплевываясь.

— Пойдемте скорее, вас надо немедленно обсушить. — По-прежнему держа Жака за шиворот, Мигель потащил его к дому.

Айрин, стиснув ледяные руки, снова присела на край фонтана. Ей не хотелось возвращаться домой, смотреть в лицо Жаку, улыбаться Антуану. Но самое главное — она боялась посмотреть на Мигеля. При мысли о нем ее начинала бить дрожь.

Что он подумал про нее? Что он скажет? Но он же должен понять, что она ни в чем не виновата!

Она не знала, сколько просидела так, кусая губы и утирая слезинки. Наконец вдали захрустел гравий.

— Пойдемте, Айрин. Гости уехали. — Мигель говорил сквозь зубы, не глядя на нее.

— Послушайте, я ни в чем не виновата...

— Ничего объяснять не надо, — ответил он надменно. — Я вижу, вы сумели развлечь гостя. Он не скучал, и контракт подписан. Это самое главное, а остальное меня не интересует. Беседы у фонтана — ваше личное дело.

Вспыхнув от обиды, Айрин вскочила с места и, не оглядываясь, ринулась в дом. Она сама не заметила, как миновала коридоры, взлетела по лестнице и, задыхаясь от слез, упала на кушетку в гардеробной.

Век бы его не видеть и не слышать! Пусть забирает свои наряды!

Мигель медленно шел к дому через сад, пытаясь успокоиться. Он был зол на весь свет. Ему хотелось придушить Жака за то, что тот приставал к его жене, хотелось ударить самого себя — за то, что отпустил ее одну с этим подозрительным парнем. И он злился на Айрин — потому, что все это происходило с ним из-за нее.

Подписав договор с Антуаном, Мигель довольно быстро ощутил какое-то внутреннее беспокойство. Ему все время мерещился взгляд Жака и, поговорив для приличия, еще несколько минут, он извинился и под первым попавшимся предлогом выскочил в сад. Пометавшись немного по дорожкам, Мигель вскоре услышал голоса и вышел к фонтану как раз во время, чтобы увидеть заключительную часть сцены. Он точно знал, что Айрин ни в чем не виновата. Но ревность буквально душила его. Айрин была так прекрасна сегодня вечером, от одного взгляда на нее его переполняли гордость и счастье. И вот, все так плачевно закончилось.

Мигель тихо вошел в спальню. На кресле лежало синее платье. Рассеянно коснувшись прохладного шелка, он подошел к каминной полке. Рядом с фотографией родителей что-то сверкнуло, — это были сапфировые сережки.

С того самого дня Айрин и Мигель почти не разговаривали.

* * *

В усадьбе строго соблюдался заведенный распорядок. Через десять минут ужин будет подан. Айрин поднялась с места и, усадив, нарядного Федерико в коляску, направилась в столовую — довольно маленькую и уютную по сравнению с остальными помещениями. Когда-то это была любимая комната матери Мигеля, и он с детства привык обедать и ужинать именно там. Айрин здесь тоже нравилось. И нравилось бы еще больше, если бы не гнетущая тишина за столом. Иногда она задавала себе вопрос, а что же по этому поводу думают слуги? Та же Тереса, например. Но Тереса вела себя так, словно все шло, как полагается. Кто знает, может быть, в знатных испанских семействах принято поглощать пищу молча?