– Сломалась?

Фанни покачала головой.

– Ты решил показать, на что способна пара недавно купленных тобой коней.

– О да. Я гнал так, что у тебя чулки ветром сдуло.

Фанни захихикала.

– Пришлось ловить их на лету. – Фанни встряхнула влажные чулки, что все это время сжимала в кулаках. – Колесо налетело на кочку, и коляска перевернулась.

У Рейфа загорелись глаза.

– К счастью, никто серьезно не пострадал. – Он окинул ее оценивающим взглядом. – А у тебя складно получается врать, Фанни.

– Куда мне до инспектора Рейфа Льюиса.

Рейф подхватил валявшийся на траве пиджак и закинул его за плечо.

– Наш план поможет нам выиграть час или два. Если мы постучимся к фермеру с наступлением темноты, то до утра нашу коляску никто искать не станет.

– А к тому времени мы уже будем в Батгейте, – сказала, кивнув, Фанни.

Легкий ветерок колыхал вереск, расточавший головокружительный аромат. Рейф оглянулся и замер, завороженный. Картина, достойная кисти лучшего живописца: прелестная юная дева на фоне колышущихся лиловых волн. На заднем плане овцы, пасущиеся на зеленых островках, поросших травой и колючим чертополохом.

– Ты чудо, Фанни. И платье тебе идет. – Рейф улыбнулся. – Мне дозволяется время от времени делать тебе комплименты?

Фанни, с трудом пробираясь сквозь высокую траву, подошла к нему.

– Да, разумеется. Комплименты могут стать решающим фактором при зачете очков в случае, если тебе не удастся набрать проходной балл на испытаниях.

Рейф от души расхохотался.

– Иди сюда, счетовод ты мой. – Рейф потащил ее за руку к маленькой рощице возле берега. – Давай сюда свои чулки. – Он развесил чулки на ветках для просушки, после чего расстелил на земле свой пиджак. Рейф сел на землю, прислонившись спиной к дереву, и, протянув руку Фанни, усадил ее рядом с собой. – Залезь ко мне в карман и достань оттуда книжку в красном кожаном переплете. Посмотрим, какой из тебя детектив.

Фанни достала тот самый блокнот, что нашла в кармане мертвого лжекондуктора, и молча начала листать страницы.

– Насколько я помню, ты всегда хорошо умела разгадывать всякие ребусы. Нашла что-нибудь интересное, детектив Грейвил-Ньюджент? – спросил Рейф, заглядывая ей через плечо.

– Что ты на это скажешь? – Фанни провела пальцем по фигуре, выбитой на красной коже обложки. Колесо в колесе. – Я уже где-то это видела.

– Где?

– Пытаюсь вспомнить. – Фанни зевнула, и Рейф забрал у нее блокнот. Большинство записей было неразборчивым – словно делалось наспех.

– Что на это скажешь? – спросил Рейф, возвращая ей открытый блокнот. – Три буквы – БВМ. Скорее всего чьи-то инициалы. А может, аббревиатура названия организации. Я видел эту комбинацию букв на нескольких страницах.

Фанни сосредоточенно хмурила брови. И невозможно было описать словами, что делала напряженная умственная работа с этими пухлыми сочными губами. Из всех состояний ее души Рейфу больше всего нравилось ее состояние сосредоточенной задумчивости. Мальчишкой он порой пускался во все тяжкие, лишь бы ввести в него Фанни.

Карл Маркс в одной из своих работ называл фабричного рабочего всего лишь винтиком в колесе индустриализации. А этот символ на обложке… Шестеренка, вращающаяся внутри колеса гораздо большего диаметра. – Фанни опустилась на локти и запрокинула голову, словно любуясь узором листвы на фоне неба. – Такой символ легко представить себе на плакатах демонстрантов, выступающих против индустриального развития общества или активистов профсоюзов, но вот что касается инициалов… – Фанни покачала головой. – Боюсь, у меня на этот счет нет никаких мыслей.

– Не спеши сдаваться. Может, нужное имя или название всплывет в памяти. – Рейф прикрыл шляпой глаза. Фанни придвинулась к нему поближе.

– Ты собрался спать? – спросила Фанни.

– Так, немного вздремну. Подождем, пока стемнеет.

Фанни смотрела на месяц, оседлавший крышу фермерского дома. Сгустились сумерки. Скоро совсем стемнеет, и наступит ночь. Фанни стояла посреди крестьянского двора. Компанию ей составляли несколько разговорчивых куриц и одна молчаливая шотландская овчарка. Фанни почесала пса за ухом. Пес, похоже, только обрадовался ласке незнакомки.

– Ты всегда умела найти общий язык с животными, – сказал, оглянувшись на Фанни, Рейф.

– Не со всеми, – веско заметила Фанни и погладила пса.

– Мы ведь заключили перемирие, Фанни.

– Наше перемирие закончилось еще утром, – напомнила ему Фанни.

– Чем опять я вам не угодил, сударыня?

Фанни разглаживала складки на юбке.

– Я не злюсь на тебя, просто мне любопытно кое-что. Пять лет прошло, и ты не мог написать ни одного письма?

Рейф откинул полы пиджака и просунул большие пальцы под пояс брюк.

– Тебе именно сейчас приспичило об этом поговорить? Фанни, честное слово, момент выбран совсем некстати. – Рейф оглянулся через плечо на фермерский дом.

– Кто бы говорил! – раздраженно бросила Фанни в ответ. – Мне бы не хотелось, чтобы ты провалил свое первое испытание.

Рейф вздохнул и опустил руки.

– Я писал тебе. Много раз. Только вот не отправил ни одного письма.

– И сколько же писем ты так и не отправил?…

Фанни терпеливо ждала ответа. Рейф устремил взгляд на луну, потом снова на Фанни.

– Несколько сотен. – Он стоял, ковыряя землю носком ботинка. – Может, мы обсудим превратности нашей переписки потом? Хочется все же решить вопрос с ночлегом и едой.

Фанни, презрительно хмыкнув, первой направилась к двери в дом.

– И не думай шутить со мной шутки, как тогда, пять лет назад, – добавила она злым шепотом.

У двери Фанни пропустила Рейфа вперед, и в дверь постучал он. Рейф похлопал себя по ноге.

– Иди сюда, котеночек.

– Зачем говорить глупые слова, которые для тебя ничего не значат? Не могу представить, что эти женщины, куртизанки, как ты их называешь, отзываются на такие сюсюканья!

– Вот тут ты сильно ошибаешься. Вся их речь состоит из сплошных охов, ахов и довольного мурлыканья. Что-то вроде этого.

Произведенный Рейфом звук вызвал у Фанни учащение пульса.

– У тебя всегда была склонность к преувеличениям.

– Странно было бы ожидать от девственницы и суфражистки, что ей знакомы звуки наслаждения.

– Глупости. Охать и ахать и я умею.

Рейф приложил палец к губам.

– Боюсь, что тебе придется какое-то время подержать рот на замке.