– Браво, браво! – раздалось на берегу, прямо перед ней. Еся так увлеклась подводной охотой, что не заметила, как из тальника вышли дядя Гена и его друг Лёха. Дядя Гена держал своё ружьё в правой руке, в то же время хлопая по ней левой ладонью, вроде как аплодировал. Лёха стоял за ним прямо за левым плечом и тоже пытался аплодировать, с той разницей, что в руках у него были три тушки куропаток.

– Крас-сиво! – сказал дядя Гена, – А главное, какой видок! Амазонка с копьём! Обожаю воинственных женщин. Но! – поднял он ружьё, словно собираясь клич издать, – Воинственной женщине просто необходим воинственный мужчина! Кстати, тут вот курочек пострелял… угостить? У меня моторист… – он оглянулся и добавил тихо, – собака… – тут же громче, – прекрасно готовит курочек. Мы приглашаем Вас, девушка, в нашу скромную обитель. А?

– Спасибо, мы как-нибудь сами, – ответила сразу Еся, глянула, далеко ли её одежда на берегу?

– Да? – сказал очень нехорошим голосом дядя Гена, – А вот у нас тут с Лёхой вопрос такой: вот там, – он стволом указал на её полуобнажённые бёдра, – там, под платочком, есть что-нибудь? А?

Здесь дядя Гена рассмеялся, Лёха ему помог.

– Не ваше дело, – сказала Еся ещё более грубо, острогу вытащила из воды, показав хищный нож.

– Эт-то аргумент, – усмехнулся дядя Гена, – мы-то конечно, в Вас, барышня, стрелять не будем, пальнёшь, так ведь кожу попортишь, как потом?.. Ну да-с… – дядя Гена оглянулся, хотел в воду зайти, но не хотел свои берцы мочить кожаные. Глянул назад на Лёху, приказал:

– Ну-ка, достань мне сюда эту сучку!

Лёха бросил куропаток на землю, отвернул свои рыбацкие сапоги и уже шагнул вводу, как Еся, выставив нож на древке ровно ему в живот, предупредила негромко, но очень уверенно:

– Даже и не думай, засажу по самую рукоять! Будешь потом, как этот щокур, хвостом дёргать!

– Гена? – обернулся к другу тот, – Она дурная, пришьёт.

– И что? – спросил дядя Гена.

– Не знаю, – пожал плечами тот, – сделай что-нибудь?

– Убить её, что ли? – спросил дядя Гена.

– Н-ну… на кой тогда её на берег тащить?

– Ну так если нам в мужском деле помочь не хочет, зачем она вообще тогда? – спросил дядя Гена злобным и пьяным голосом, – Что так не получим кусочек удовольствия, что этак?..

Он вскинул ружьё к плечу, целиться с такого расстояния было просто глупо, но дядя Гена с удовольствием приложился щекой к прикладу, стал зачем-то стволом водить, словно цель искал… Еся стояла и не двигалась, просто смотрела спокойно на этого урода. Что думала Еся, сказать трудно, глаза её не выражали ничего. Дядя Гена выжидал секунду, другую, третью, вечность…

– Штаны сухие? – вдруг спросила грубо и зло девушка.

– Что? – совсем не понял тот, от приклада оторвался, вроде как лучше девчонку рассмотреть, – Что ты сказала?

– А ты ещё и глухой? – нарочито удивилась она более зло.

– Ах ты, сучка! – дядя Гена явно распалился, ружьё отбросил на землю и бодрым шагом направился к воде, Еся мигом острогу подняла на уровень его груди, но, казалось, дядю Гену это не остановит. Он уже подошёл к самому краю низкого берега, как в кустах высокого тальника что-то хрустнуло, и оттуда быстро вышел Григория с дубиной в руках.

Что мог сделать семидесятилетний человек с двумя молодыми мужиками? Разве только лупануть дубиной по головам. Он это и сделал. Вышел Григория так быстро и стремительно, как мог, тут же на пути стоял Лёха, Лёха даже обернуться не успел, Лёха улыбался предвкушаемому театру, точнее – зрелищу, потому как хлеба он алкогольного поел прилично. Дрын из лиственницы был сух, потому о голову Лёхи переломился надвое, Лёха даже не взвизгнул, так с улыбкой и повалился в мох лицом. Дядя Гена обернуться успел, потому как и звук услышал, и дрын стал после головы Лёхи короче. Григория саданул ему обломком ровно куда-то сбоку по лбу… Дядя Гена вначале замер, словно удара и не было, Григория резко замахнулся вторично, здесь противник без слов и воплей рухнул в воду навзничь…

Еся так и стояла в воде, острога опустилась вниз, на дядю Гену лишь посмотрела, но поднять даже и не попыталась.

– Утопнет, гадёныш, – сказал Григория, спустился к воде ближе, перехватил дядю Гену за ноги и вытянул на берег, потом уложил его рядом с Лёхой. Еся вышла на берег, стала сразу одеваться, Григория на неё не смотрел, говорил вниз, в землю:

– А я кому говорил, что ходить никуда нельзя сегодня? Зачем пошла?

– Я подумала, что… – Еся стала запинаться, слова терялись, на глазах уже были слёзы, – я подумала, мало ли – Юра придёт пустой… не будет гусей, что есть?

– А так вот лучше? – кивнул на несостоявшихся насильников Григория, – Так лучше?

Он быстро взял острогу, щокура отдал Есе и сказал:

– Уходим отсюда, очнутся сейчас… не знаю, что будет.

У костра, когда они пришли, уже сидели Юрий и моторист Фёдор. Фёдор как сбежал от дяди Гены, так сидел возле костра тихо, ничего не говорил, ничего не делал, только разве дровишек подкладывал, молча сидел. Еся, за полсотни метров, пошла рядом с Григоричем, тихонько, хоть и было ещё далеко, попросила:

– Не говорите, что было? Пожалуйста. Он сердиться начнёт… он ревнивый… ещё что натворит?

Григории остановился, глянул в тёмные глаза Есе, помахал пальцем, как погрозился, сказал:

– У-у… газель лесная!

А когда пошёл дальше, проговорил:

– А всё равно узнает. Этот гад наверняка придёт считаться.

Когда они подошли, то у костра уже стояли Юрий и Фёдор. Григория сразу, как хорошему другу, рукой махнул мотористу и позвал:

– Вот и хорошо, пойдём, поможешь брёвнышки мне дотащить.

Моторист встал и тут же ушёл с Григоричем. Еся подошла к Юрию, вокруг глянула на всякий случай, за спину его обняла, в глаза заглянула снизу и спросила украдкой, голосом тихим, покорным:

– Принёс что? Или так сходил?

– Гуся убили, не удалось второго взять, стая сразу ушла на другие озёра. А ты, смотрю, опять этим, как его?.. – он стал вспоминать, сказал неловко, – Кабаном, что ли, занималась?

– Кыбан, кыбан, Юра! – откуда-то появилась тётя Настя с котелком в руках, – Кыбны, по коми – бить рыбу острогой.

– Нормально всё? – спросил тот любимую.

– Да нормально всё! – как-то даже завозмущалась Еся, словно говоря этим: как ещё может быть? Крутанулась осторожно в его руках и встала к нему спиной.

– Боюсь, простынешь ты с этой острогой, – посетовал он, девушку за плечи обнял крепче, она сразу голову повернула, глаза взметнула на него, игриво удивилась:

– Да-а? Ты за меня боишься? Как жаль, что я не простываю. Никогда ещё не болела. Даже насморка не было, хи-хи.

– Смотрю, наших соседей нет? Один вроде дрыхнет, а другие где-то шарятся, – проговорил Юрий медленно, одновременно и местность вокруг осматривая.