– О боже мой, это ужасно, – произнесла я, растягивая слова.

– Подожди, это еще не все, – сказала Лили сквозь смех. – Когда он засунул парочку, этого все равно оказалось мало. И они начали пробовать засовывать туда что-то еще. Даже попробовали апельсин, который лежал на столе для ланча. Ему было так стыдно, что на его раскрасневшемся лице можно было жарить стейк.

– Бедный парень.

– О да! Но в итоге они положили просто больше носков и как-то сняли. Вот тебе и топ-модели.

– Ужасно. Просто ужасно, – говорю я и вытираю слезы. Настолько это было смешно.

– О’кей. Когда сможешь в следующий раз? – спрашивает она, приготовившись записать время и дату.

– Лил, а можно я тебе вечером позвоню? Пока точно не знаю еще, – говорю я.

– Конечно, дня за три предупреди главное, не проблема. Но если что-то срочное понадобится, просто набери мне.

– Даже не сомневайся, – говорю я и встаю с диванчика.

Я и не заметила, как быстро пролетело время. И правду говорят: при хорошей беседе время летит, а при плохой мучительно долго тянется. Выйдя из замечательного домика-кабинета, мы выкурили по сигарете, обмениваясь новостями, кто на каких вечеринках был за прошедшую неделю, а также какие намечаются. Она взяла с меня обещание, что я приглашу ее на один из концертов, что организовывает Тайлер, в обмен на то, что она никогда и никому не расскажет о моей жалкой попытке соблазнить ее.

На этом мы и распрощались, оставив приятный осадок от встречи, а также пару смешных ситуаций, которые непременно вспомним еще не раз.

Я села в свою машину, дождалась, пока откроются ворота, и выехала с территории дома.

Чудна́я она все же, но знает свое дело. Раскусила меня в два счета. И при этом дала пару дельных советов, надо бы обдумать их по дороге. Действительно, и чего бояться мне, ведь…

Мои мысли прервал ощутимый удар. Удар от столкновения с другой машиной. Сначала я услышала звук скрежета пластика и железа, а только потом осознала, что произошла авария. Я настолько была погружена в свои мысли, что даже не успела среагировать. Удар получился не сильным, потому что я еще не успела разогнаться. Но он был. Все произошло так быстро, что я не успела испугаться.

Освободившись от ремня безопасности, я открыла дверь и вышла из машины. Ну да, конечно, с моим-то везением это был «Мерседес». Не из дешевых. Господи, скажи, что я не забыла заплатить за страховку.

– С вами все в порядке? – произнесла я, обращаясь в сторону машины.

Человек, сидевший там, вроде это мужчина, еще не успел выйти из машины. Даже подушка безопасности у него не сработала. Видимо, весь удар пришелся на меня. Он сидел не двигаясь, мне даже стало страшно: вдруг он поранился? Но неожиданно он начал биться головой об руль. Не до такой степени, чтобы раскроить себе голову, но думаю, было весьма ощутимо.

Испугавшись за него, я обежала его машину сзади и попыталась открыть водительскую дверь. Она была заперта, зато я привлекла его внимание. Дверь открылась, и он не спеша вышел.

Скажите, куда вы смотрите, когда впервые видите человека? Как это ни банально, я смотрю на глаза. Вот только проблема, что в этом случае мне это не помогло. Он был в матово-черных очках «wayfairer». Так что я даже не могла его хорошо рассмотреть. В целом ни крови, ни других повреждений на нем не было. Зато его общий вид привел меня в полнейшее замешательство.

Моему «удачливому» компаньону по аварии навскидку было около тридцати пяти. Одетый в очень дорогой темно-серый костюм и не менее дорогие туфли, в руках он держал телефон последней модели, а на переднем сиденье лежал чемодан от «Samsonite». Но в то же самое время костюм и туфли, хоть и были дорогие, выглядели заметно поношенными. Галстук отсутствовал. Зато имелась трехдневная щетина. Волосы красивые и густые, но взъерошенные. Часы, которым полагалось быть на руке при таком виде, тоже отсутствовали. И скопившийся мусор из фастфуда на заднем сиденье некогда шикарного «Мерседеса» не очень хорошо благоухал. Хотя, может, это и от него самого. Я бы подумала, что он спившийся брокер или вроде того, но запаха перегара не ощущала. По перегару у нас Мерфи главный. Как наркоман он тоже вроде себя не вел. Я была одновременно испуганной, злой и растерянной. Я никогда до этого не попадала в аварии. Даже в такие незначительные. Но первое слово, которое он сказал, расслабило меня и даже заставило немного улыбнуться:

– Блять, – сказал он и хлопнул ладонью по крыше автомобиля.

– Воистину, – сказала я. – Вы в порядке?

– Если ты про машину, то да. Она вроде все еще даже работает. А если про меня, то думаю, что потребуется госпитализация. Причем на другую планету.

– Я думаю, это не ко мне. Это скорее к доктору Мэйсон. Ты же вроде к ней поворачивал, – в ответ, я тоже перехожу на «ты».

– Да. К ней, – он в очках, поэтому нагло смотрит в мои ничем не прикрытые глаза. – А ты от нее? Мы, наверное, практически коллеги.

– Скорее, пациенты. И – да, я, кстати, тоже в порядке, если тебя это волнует. Сработала подушка безопасности. – Серьезно? Он даже не спросил, цела ли я.

– Ну, ты вроде как сама стоишь. Синяков нет. Вот я и подумал, что все с тобой хорошо. Волосы только взъерошились, дай я поправлю, – отвечает он и приглаживает мои растрепавшиеся волосы рукой.

– Эй, – восклицаю я, но не отстраняюсь, – ты точно в порядке?

– Это, по-моему, идиотский вопрос одного пациента психоаналитика другому.

– Я про аварию. Ты бился головой, – я повышаю голос и срываю с него очки.

Вот оно что. Глаза. И опять же, полная противоположность. Яркие темно-зеленые глаза с очень длинными ресницами принадлежали, словно восьмидесятилетнему старику. Я абсолютно уверена, что раньше они излучали тепло, радость и жизнь. Но неизвестно, какая болезнь наградила их лопнувшими сосудами, которые превратили белки в кровавую баню. Болезнь или что-то еще сделала их циничными, грустными и какими-то неживыми. Мешки под глазами говорили о бессоннице или ночной работе.

– Бился? Правда? – спрашивает он, щуря глаза от яркого солнца. – И правда, вот псих.

– Почему? – спрашиваю я.

– Потому что, когда только начало дня, попасть в аварию далеко не самый худший случай за день, – он играет бровями, – ну относительно начала дня.

– Тебе нужна помощь? – без доли сарказма произношу я.

– А как ты думаешь, зачем я тут? Уж точно не на хирургический осмотр к ее мужу, – он пытается улыбнуться, но улыбка получается какой-то вымученной.

– Я про твое здоровье, кретин! – я вдруг становлюсь ужасно раздраженной.

– Да нормально все, – говорит он и достает из машины сигареты. – Будешь?

– Еще бы. Это моя первая авария.

– Думаю, внукам об этом не расскажешь, мелковато для истории, но полиции мне бы тоже не хотелось сообщать. И страховой, которой, если по секрету, у меня уже давно нет.