Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут её перебила Нянюшка:
– Но кто-то же спрял этот лён?
– Да! Вот именно! Кто спрял этот лён? – Все ждали ответа.
– Его спрял маленький чёрный… бес, вот кто, – сказала Долл.
– Маленький чёрный бес? – Глаза у Нолличека чуть на затылок не вылезли от удивления.
– Да, и в прошлом году, и в этом, – подтвердила Долл. – А сегодня он придёт, чтобы я с ним расплатилась.
– Пускай приходит, – сказал Нолличек, вытаскивая кошелёк. – Мы заплатим.
– Деньги можешь убрать, они ему не нужны, – сказала Долл. – Он потребовал от меня совсем другого.
– Жемчугов и бриллиантов? – предположила мамаша Кодлинг.
– Золотое блюдо? – предположил дворецкий.
– Игрушечную железную дорогу? – предположил Нолличек. – С вокзалами, семафорами, кассами и…
Но Долл его перебила.
– Меня, – сказала она печально. – Меня и ребёнка.
Нолличек охнул:
– Тебя… и нашего сына?
– Королеву! И принцессу! – Все вокруг так и обмерли.
– Ну уж нет! – возмущённо сказал король. – Тебя он ни за что не получит.
– Получит, – сказала Долл. – Я сама пообещала. Иначе он не стал бы прясть лён.
– Ты дала ему слово чести? – спросил Нолличек.
Долл кивнула и снова потупилась.
– Как же ты могла?..
– Я боялась… – сказала Долл, не поднимая глаз.
– Чего? Доллечка, чего ты боялась?
– Что ты разгневаешься.
– Что я разгне… Ой-ёй-ёй! Какой я, должно быть, ужасный человек! – ахнул Нолличек и повесил голову от стыда.
– Тут уж ничего не поделаешь, – мягко сказала Долл. – Ведь у тебя двойная натура.
– Как это ничего не поделаешь?! Очень даже поделаешь! – возмущённо закричал Нолличек. – Отныне у меня будет только одна натура! И вставать я всегда буду с правильной ноги! И никогда, никогда, никогда не заставлю тебя больше прясть! Никогда!
Долл вздохнула:
– Это было бы очень хорошо…
– Было бы? Доллечка, почему ты говоришь «бы»?
– Потому что слишком поздно! – Долл в отчаянье заломила руки и снова расплакалась. – Я же дала честное слово.
– Когда придёт этот бес? – воинственно спросил Нолличек.
– В любую минуту.
– Так что ж мы время теряем? – завопил Нолличек и, схватив блинный колокольчик, забегал из угла в угол и затренькал на весь дворец. – Все под ружьё! – кричал он. – Флот на воду! Гвардию сюда! Полицию сюда! Пожарных сюда! Тащите ружья, вилы, пики и перочинные ножи! Ставни на запор! Двери на засов! Заложить дымоходы! Заклеить замочные скважины! Замазать все щели! Чтоб этот бес сюда ни хвостом, ни копытом не пролез.
– Хи-хи-хи! Хи-хи-хи!
Все замерли, недозаперев двери, недозаклеив замочные скважины, недозамазав щели. Однако ставни были уже плотно закрыты, и в детской царила кромешная тьма. Откуда же доносится это мерзкое хихиканье, от которого стынет в жилах кровь и останавливается сердце?
– Хи-хи-хи!
Ваза, которую кухарка недавно водрузила на верхушку праздничного торта, вдруг заалела, точно внутри неё разгорелось пламя, а потом – словно уголёк из печи – оттуда выпрыгнул препротивный чернющий бесёнок. Противней ни король, ни придворные в жизни не видали. Он уселся на веточку из слоновой кости, положив ногу на ногу, а потом, бешено вращая хвостиком, спрыгнул на пол.
– Вот и я! Вот и я!
– Кто ты такой? – требовательно спросил Нолличек и раздвинул занавески, чтобы получше рассмотреть непрошеного гостя. – Кто ты такой?
– Чур, я не подсказчик!
– Так чего ж тут подсказывать? Скажи своё имя, раз пришёл!
– В том-то вся и беда, – всхлипнула Долл. – Имя у него есть, но я его не знаю. Я должна угадать это имя с трёх раз, и тогда бес будет надо мной не властен.
– С трёх раз? – Нолличек просиял. – Это же чепуха! С трёх раз что угодно угадать можно. Его зовут…
– Только не спеши! – умоляюще воскликнула Долл. – Не угадаешь – потеряешь и меня и ребёнка.
– Хорошенького, голубоглазенького детёныша, – подхватил бес. – И миленькую, красивенькую жёнушку!
Он заглянул в колыбель и потянулся приподнять вуаль, твёрдо зная, что ни за три, ни за тридцать три, ни за триста тридцать три попытки его имени никому не угадать.
Все женщины бросились на защиту ребёнка.
– Руки прочь! – прикрикнула на беса Нянька, и под её взглядом он съёжился и даже попятился. Она была, видно, из тех нянек, которым не смеют перечить даже бесы.
Нолличек тем временем перетряхивал содержимое своих карманов.
– Отдать тебе моего ребёночка? Отдать тебе мою Доллечку? Всё что угодно проси, но их не отдам, – бормотал он и вдруг подскочил к бесу. – Слушай! Хочешь корону? Хочешь скипетр? Хочешь перочинный ножичек с тремя лезвиями? Всё забирай и уходи подобру-поздорову. Ишь какой выискался! Хапуга!
Бес осклабился, услышав про корону, ухмыльнулся, услышав про скипетр, и презрительно фыркнул, услышав про перочинный ножичек. Потом он бешено завертел хвостом-веретеном и завопил:
– Не на того напали! Я не тот! Это точно, как то, что зовут меня…
– Как? – спросил дружный хор.
– Я не дурак! И зовут меня не важно как! – издевательски захихикал бес.
Тут к нему подбежала Джен и плюхнулась на колени.
– Я отдам тебе все мои цветные ленты и серебряную монету в придачу, – сказала она. – Только убирайся куда подальше, чтобы духа твоего здесь не было.
Бес осклабился, услышав про ленты, ухмыльнулся, услышав про монету, и, подкрутив хвостик, сказал:
– Не уйду.
Тут, размахивая медной кастрюлей и деревянной ложкой, к нему протопала кухарка.
– Вот, – сказала она, – забирай! Это моя лучшая кастрюля и почти лучшая поварёшка. Забирай! И мотай отсюда, да побыстрее.
Бес осклабился, услышав про кастрюлю, ухмыльнулся, услышав про поварёшку, и, подкрутив хвостик, сказал:
– Не уйду.
Вперёд выступил дворецкий.
– Что ж, – сказал он, – тебе, должно быть, понравится вот этот штопор моего собственного изобретения. Могу ещё налить бокал шампанского. Соглашайся, поганый бес, и убирайся куда подальше.
Бес ухмыльнулся, услышав про штопор, презрительно фыркнул, услышав про шампанское, и, подкрутив хвостик, сказал: