Приблизившись к двери, он обернулся.

— Может, вы чего-нибудь хотите, сэр? Я бы мог принести вам бокал вина или шампанского?

— Нет, спасибо, — остановил его мистер Викхэм. — Я лучше пойду посплю.

Дворецкий поклонился, а американец добавил;

— Теперь я могу спать спокойно, раз преступники пойманы и находятся под арестом.

— Будьте уверены в этом, сэр! — еще раз поклонился Бартон и вышел из комнаты.

Викхэм подождал, когда совсем стихнет звук его шагов, и, улыбаясь, раздвинул шторы.

Тила сидела в прежней позе на подоконнике.

Ее светлые волосы рассыпались по плечам.

От пережитого волнения она была немного бледна, в глазах все еще таился испуг.

Но, несмотря на это, она не смогла удержаться от улыбки, когда их взгляды встретились.

Клинт Викхэм обхватил ее руками и поставил на поп.

А потом, вместо того чтобы отпустить, еще крепче прижал к себе.

Тила пристально смотрела на него, ей хотелось сказать о своей радости: ведь с ним все в порядке и ничто ему больше не угрожает.

Но они оба все понимали без слов.

Она спасла его, и только это сейчас имело значение.

Он долго изучал ее лицо.

Затем его объятия стали железными, и, прежде чем она успела пошевелиться, попробовать оттолкнуть его, он уже целовал ее.

Он целовал ее жарко, неистово, жадно — такого она даже не могла себе представить.

Он целовал ее до тех пор, пока земля не исчезла у нее из-под ног, а комната закружилась вместе с ней.

Она была не способна думать, она могла лишь чувствовать и, движимая исключительно инстинктом, с горячностью отвечала на его поцелуи.

Этими поцелуями он завоевывал ее.

Он брал у нее то, что ему хотелось, не спрашивая разрешения.

Они уже начали задыхаться от поцелуев.

Тогда он приподнял голову и взглянул на нее хмельными от страсти глазами и с новой силой припал к ее губам.

Он вновь целовал ее, но уже нежнее и мягче, и ей казалось, будто ее душа, сердце и тело теперь в его власти.

Он отнял, у нее волю, и мысли исчезли из головы.

Остались лишь ощущения, такие же яркие и прекрасные, как во время созерцания фонтанных струй в лучах заходящего солнца.

Сотни маленьких звезд проникли в ее грудь, становясь маленькими кострами, и не давали покоя сердцу.

А он продолжал ее целовать, и она поняла, что, даже если после этого ей придется умереть, она ни за что не откажется от его пылающих губ.

Это была любовь, перед которой невозможно устоять, любовь, которую невозможно остановить.

Эта любовь разительно отличалась от того, что она предполагала раньше, что она слышала и читала, и даже от того, что представляла в своих мечтах.

Только одно она точно знала: она больше не принадлежит себе.

Потом Клинт Викхэм сказал:

— Я думаю, тебе стоит лечь и отдохнуть, любимая.

Они не разговаривали очень долго, да и не нуждались они в словах; им достаточно было видеть и осязать друг друга.

Она положила голову ему на плечо, и он нежно поцеловал ее лоб, нос, глаза, шею.

Легкая дрожь пронизала все ее тело, и он поцеловал ее в губы.

— Я люблю тебя! — произнес он. — Я люблю тебя очень сильно! А теперь иди спать, и пусть твои сны будут обо мне.

Тила молча смотрела на него, с трудом понимая слова, возвращавшие ее из рая, куда он вознес ее, обратно на землю.

Как будто понимая ее чувства, он взял ее за плечи и развернул лицом к двери.

— Мне кажется, — сказал он, — ты знаешь тайный путь наверх, где тебя никто не увидит.

Доедешь сама?

Она кивнула.

Он еще раз чмокнул ее в лоб.

Потом, отойдя в сторону, стоял и смотрел, как она скрылась в темноте коридора.

Не думая ни о чем, она медленно поднялась по узенькой лестнице, прошла по коридору мимо классной комнаты и, только дойдя до своей спальни, словно очнулась.

Занавески в ее комнате оставались раздвинутыми с тех пор, как она покинула ее ночью.

Девушка подошла к окну и взглянула на фонтан.

Звезды на небе уже начинали понемногу бледнеть, до рассвета оставалось совсем немного.

Скоро первые лучи солнца заскользят между деревьями.

Ей казалось, все это часть ее любви, проникавшей в каждую клеточку тепа.

Неожиданно она поняла, что ей нельзя больше оставаться в Ставерли.

Она безумно влюблена в Клинта Викхэма и, если при встрече он попросит ее о чем-нибудь, просто не сможет ему отказать.

Он сотни раз говорил, что любит ее, его поцелуи убедительнее слов доказывали силу и глубину этой любви.

Но она не могла забыть, что в это время в одной из гостевых комнат спокойно спит дочь маркизы.

Та самая, что положит начало его династии, которую он так мечтает основать.

«Я должна… бежать отсюда».

Тила подумала; именно это посоветовала бы ей мама.

Она любит Клинта, но, даже несмотря на это, она не сможет жить такой жизнью, которая позорит честь их семьи, память родителей.

Она резко отвернулась от окна, потому что окружающая красота гипнотизировала ее.

Быстро одевшись. Тила заколола волосы и прошмыгнула на цыпочках в классную комнату.

Присев за стол, на котором лежали принесенные из библиотеки книги, она достала бумагу и перо, которым писала Мэри-Ли.

Красивым, отчетливым почерком она поспешно черкнула записку.

Дорогая Эмили,

Я должна уехать в связи с непредвиденными семейными обстоятельствами. Пожалуйста, позаботься о мисс Мэри-Ли. Позже я пришлю за своим багажом.

Заранее благодарю за помощь,

Тила Стивенс.

Она сложила бумагу и на обратной стороне большими буквами подписала: ДЛЯ ЭМИЛИ.

Оставив записку на стопе таким образом, чтобы ее заметили. Тила вернулась в свою спальню.

Она взяла небольшую сумочку с деньгами, которые привезла с собой в Ставерли; остальные лежали в сейфе, в доме на холмах.

Быстро миновав коридор, она спустилась вниз и прошла к двери, выходившей в сад.

Здесь ее никто не увидит.

Узкая тропинка вилась между яркими кустами рододендронов.

На всякий случай Тила держалась подальше от окон.