– Батюшки мои, – всплеснула руками Захариха, – Да когда ж ты успела-то, а? Ты ж целыми днями на стройке всё пропадаешь!

– Да что там, бабушка, где часок, где полчаса, вот и двигается работа потихоньку.

– Молодец, Надийка, – похвалил её священник, – Господь да благословит твои ручки.

– А знаешь ли ты, – продолжил он, – Кто такая Лидия Николаевна?

– Нет, – с удивлением протянула Надийка.

– Она ведь учительница будет в вашей школе.

– Правда? – воскликнула потрясённо Надийка.

– Правда, – улыбнулась Лидия Николаевна, – Вот наберу ребят, и будет у нас класс, а я учить стану. А ты сама хочешь в школу пойти?

– Конечно, хочу! – с готовностью ответила Надийка, – А меня уже Мария немного научила и считать и писать.

Надийка вытащила из-под подушки тетрадочку, подаренную Марией, и показала Лидии Николаевне.

Та открыла её и увидела разные надписи: имена, названия цветов и трав, предметов быта, и к каждой из них нарисована была соответствующая картинка.

– Вот это да, да у тебя тут целый словарь получился! – удивилась учительница.

– А что это?

– Это вроде учебника, в нём объясняется значение слов. Ты большая умница, что успеваешь ещё и заниматься, и Мария молодец, что научила тебя.

– Да, Мария у нас молодец, – согласно кивнула Надийка.

– Ну, а теперь пойдёмте, пожалуй, на стройку, – произнёс батюшка.

Все согласились, что, действительно, пора, и вскоре уже вышли из дома, и зашагали в сторону будущей часовни.

ГЛАВА 30

Надийка с батюшкой, Лидией Николаевной и даже с Захарихой, которая нынче, несмотря на больные ноги, не выдержала, и тоже собралась наведаться на стройку, приближались к будущей часовне. Стояло погожее летнее утро. Щебетали весело птицы. День напоён был ароматом трав, свежестью лугов и речной прохлады, приносимой лёгким ветерком, что ласково перебирал завитушки волос, выбившихся у Надийки из-под косынки. Солнечные лучики целовали носы ребятишек, щедро одаривая их веснушками. Над головами порхали бабочки, перелетая с цветка на цветок и всё кругом было пёстрым и радостным. Надийка что-то весело напевала себе под нос, неся на локте корзинку с хлебом, который Захариха напекла ещё с вечера. Батюшка переговаривались с учительницей, Захариха кивала, соглашаясь и одобряя. Она шла бодро, лишь слегка прихрамывая на одну ногу, видно и на неё подействовала благодатная атмосфера этого летнего утра, так, что даже постоянная, нудная, мучившая её боль, нынче отступила.

Площадку, на которой развернулось строительство, жители деревни выбрали не случайно, место это было весьма благолепно – оно находилось на возвышенности, на зелёном, покрытом густой муравой лугу. Это был высокий берег, а внизу несла свои воды широкая река, в волнах её отражались кроны деревьев и кустарников, и бегущие по голубому небу белые барашки облаков, так, что в погожие дни, стоя на крутом склоне и глядя вдаль, казалось, что слились воедино две реки – небесная и земная, и плывут они вместе вдаль, к далёким неведомым землям… Народу на стройке собралось много, каждый занят был своим делом, не мешая другому, но пособляя и умножая труды друг друга. Парни шутили, девчата задорно смеялись, бабы, трудясь, тихонько пели душевные старинные песни, а мужики коротко переговаривались время от времени, подавая наверх брёвна или инструмент. Завидев приближающегося батюшку, все засуетились, прекратили разговоры и поспешили к нему под благословение.

– Здравствуйте! Здравствуйте, мои дорогие, мои милые! Как у вас ладно работа спорится, благослови вас Господь, чтобы ещё легче шло дело с Божией помощью да молитвой.

Батюшка опускал ладони на склонённые головы каждого подошедшего, целовал и обнимал детей, улыбался взрослым. Поздоровавшись со всеми, он отправился вместе со старшим по строительству, осматривать проделанную работу. Надийка же, увидев крёстного, замахала приветственно рукой и закричала ему:

– Дядя Влас! Здорово!

– О, с добрым утром, Надийка, – подошёл к ним Влас, – Ты что-то нынче припозднилась. О, да вы вместе с бабушкой пришли!

– Как ваше здоровье? – поклонился он Захарихе.

– Спасибо, Влас, потихоньку, ноги вот болят, да уж нынче и я не утерпела, пришла поглядеть, что тут у вас творится, как часовня наша поднимается.

– Вот и правильно, потихонечку, не спеша, и прогуляться на пользу.

Тут взгляд его упал на высокую, незнакомую женщину, стоявшую рядом с Надийкой, и он вдруг вздрогнул. Девочка перехватила его взгляд и защебетала тут же:

– Дядя Влас, познакомься вот. Это Лидия Николаевна! Угадай, кто она такая? Ни за что не догадаешься! Она учительница!

Влас засмеялся и погладил крестницу по голове:

– Ну, и тараторка же ты!

Затем он протянул руку Лидии Николаевне и склонил голову:

– Здравствуйте, рад знакомству, меня зовут Влас.

– Очень приятно, – ответила Лидия Николаевна, пожимая в ответ протянутую руку, смутившись и порозовев.

Надийка стояла между ними и с любопытством переводила взгляд то на одного, то на другого. А те застыли, словно два истукана, и всё продолжали стоять, пожимая руки.

– Кхе-кхе, – покашляла Надийка.

Влас опомнился и отпустил ладошку Лидии Николаевны. Та быстро убрала руку и зачем-то полезла в свою сумочку, принялась там рыться, но всё никак не могла найти то, что искала. Потом убрала сумочку, посмотрела на Власа, и, уже более смело, сказала:

– Так вот вы какой значит!

– Какой? – не понял тот, удивившись.

– Знаменитый резчик по дереву, – ответила Лидия Николаевна.

– Да ну, какой же я знаменитый, – смутился Влас, – Резчик, как резчик, много нас таких умельцев на Руси-матушке.

– Да не у каждого иконы, что он вырезал, в храмах стоят. Говорят, что даже в городе есть ваши иконы! -возразила та.

– Может и так, я ведь и на заказ делаю и просто вырезаю да на ярмарке продаю в селе, так и расходятся по свету мои труды.

– Да, да, – закивала Лидия Николаевна, уже совсем оживившись, – А ещё я и корзины ваши видела, и посуду!

– Где же это?

– Да у друзей своих в гостях. И у меня самой дома есть ваша плошка и ложечка деревянная, ручка у неё до того затейливая, виноградной лозой обвита, помните такую? Мне их друзья подарили на день Ангела.

– Да всего не упомнишь, – рассмеялся Влас, – Я их, знаете, сколько вырезаю?

– Понимаю, да, – опять закивала Лидия Николаевна, глядя в глаза Власу.

Надийка с хитрой улыбкой всё это время наблюдала за их диалогом, а Захариха отошла в сторону, кряхтя, уселась на бревно, лежащее на земле, и завела разговор с деревенскими бабами, с которыми давно уж не виделась. В это время к ним подошёл батюшка и повёл речь с Власом, священник был очень доволен успехами деревенских жителей и темпами работы.

– Только надобно нам до осени ещё и школу успеть поднять. Сможем ли? – с беспокойством оглаживая бороду, произнёс он.

– Сможем, – уверенно ответил ему Влас, – Только бы погода не подвела.

– Погода не подкачает, дядя Влас, – жуя травинку, сказала Надийка.

– А ты откуда знаешь? – усмехнулся Влас.

– Знаю, – улыбнулась та.

– У нас ведь ещё одна забота есть, – кивнул на учительницу батюшка, – Нам нужно Лидию Николаевну на житьё к кому-то определить. Что скажете?

– А к кому ж ещё, как не к нам? – тут же воскликнула Надийка, – Правда, бабуся?

– Правда-правда, моя золотая, – отозвалась с бревна Захариха, – Ох, ты, а что ж я сама-то не догадалась?

– У нас ведь и комнатка свободная есть, да, бабунь?

– Есть-есть, – закивала Захариха, – Маленькая, да уютная. С окошечком.

– Ну, вот и славно, – сказал батюшка, – Лидия Николаевна, вот и место вам нашлось сразу, и даже вещи перевозить не надо.

– Ой, спасибо вам большое, я вам обязательно платить буду за жильё, – спохватилась Лидия Николаевна.

– Да какая плата, сроду за такое денег не брали у нас, всех привечали, ежели надобно, – замахала Захариха.

– Ладно, это уж вы опосля обговорите, – сказал батюшка, потому что народ уже начал прислушиваться к их разговору.

Надийка запрыгала от радости и захлопала в ладоши, тут она увидела, как по дороге идёт к храму Мария со своей ласточкой, и поскакала им навстречу.

– О, кто к нам идёт!

Добежав до Марии, она повисла у неё на шее, горячо целуя свою названую сестру, и тут же,