Да. Воин. Тут не поспоришь. Дикая кошка…

Вышла из воды, отжимая короткие волосы, в мокрой рубашке, липнувшей к телу и не оставлявшей простора для воображения, и Баяр вдруг вспомнил, что сам купался при ней голым. Разглядывала ли она его вот так же жадно? Попытался вспомнить. Не смог. В голове был какой-то туман. А! Это не в голове. Это у него лепешки совершенно сгорели.

Дженна, настороженно глядя на степняка своими невозможными светлыми глазами, приблизилась. Штаны, кое-как натянутые на мокрые бедра, покрылись темными пятнами. С рубашки текла вода.

Баяр со вздохом поднялся, кинув ей – “Лепешки можно есть” и принялся рыться в седельных сумках. Достал свою рубашку, бросил на траву:

– Переоденься в сухое.

– Отвернись.

– И не подумаю. Ты – моя жена, буду смотреть, сколько захочу.

Фыркнула негодующе, прищурилась.

– Хочешь, я сам тебя переодену?

Молча, не скрываясь и ничего не стыдясь, стащила через голову рубаху, демонстрируя и небольшую, но вполне аппетитную грудь, и белую кожу, и кровоподтек на ребрах. Потянулась изящно, как кошка – нет, ничего в ней нет от мальчика – подхватила пальцами сухую одежду.

Баяр глаз не отводил, даже дыхание затаил. Да, зрелище завораживающее. Но сегодня он все равно ее не возьмет, ему совершенно не нужно, чтобы жена в постели плакала от страха или сжималась от его прикосновений. Нет. Сначала ее нужно приручить.

Он с сожалением повертел в руках покрытую черной сажей сковородку.

– Вымоешь? – спросил Дженну.

Любая женщина-кохтэ могла на такое предложение рассмеяться ему в лицо, но Дженна кивнула послушно. Все же с женой Баяру, кажется, не так уж и не повезло, можно и договориться. А если уж она будет слушаться его, как слушался Дженай, то и вовсе все будет отлично.

– Садись, – он кивнул на расстеленное на траве покрывало. Свернул лепешку в трубочку и протянул ей. – Нет, открой рот. Я буду тебя кормить.

– Ты дебил? – спросила Женька по-русски, ловко, словно кошка лапой, выхватывая у него из пальцев лепешку. – Я не девка какая-то ваша. Я – воин.

– Урок послушания, воин, – терпеливо ответил Баяр, аккуратно и медленно складывая следующий хлебный пласт. – Все, что ты сейчас имеешь – исходит из рук командира. Или ты принимаешь, или идешь на все четыре стороны. Без оружия, потому что оно тоже не твое. Твоего здесь нет ничего.

Женька прищурилась и огляделась. Так, сможет ли она тут выжить одна? Без оружия и совершенно без пропитания? А запросто. Воровать она умела, долго не есть и не пить тоже. Надо только найти стан, где можно разжиться припасами. А так он и недалеко – за пару дней дойдет.

Качнула головой презрительно, попыталась вскочить – и тут же была поймана мужскими руками. Затрепыхалась, как воробушек, попыталась вырваться — куда там! Баяр держал крепко. Стиснув ее локти, силой усадил обратно.

— Бежать решила? Ну и какой же ты тогда воин? Струсила, сдалась? Как обиженная женщина? Что, так сложно из моих рук пищу принять?

Женька молчала, глядя на него с ненавистью. Зависеть она ни от кого в жизни не желала.

— Хорошо. Тогда ты меня корми. И увидишь, что нет в этом ничего страшного или унизительного.

Убрал руки, осторожно положил лепешку в миску, вытер пальцы о штаны и застыл, глядя на нее с совершенно пустым лицом. Таким… чужим. Нерусским. Азиатским. Глаза эти раскосые, загорелая кожа, выбритые виски. И что ей с ним делать? Кормить? Серьезно?

Осторожно подцепила пальцами уже подсохшую лепешку, скомкала ее и поднесла осторожно к его рту. Он откусил спокойно и принялся жевать. Отчего-то Женька глаз не могла отвести от его губ. Такие… твёрдые. Четко очерченные. Очень красивые. Раньше не замечала. Видела плечи, руки, глаза. Скулы эти азиатские. А губы только сейчас увидела.

Кормить его вдруг оказалось не просто приятно, а очень… интимно. Как он на неё смотрел, глаз не сводил, огнём горящих! Женька краснела, руки у неё дрожали. Никогда она не делала с мужчиной чего-то настолько бесстыдного. Унизительно? Ничуть.

И когда Баяр поднёс к ее рту кусочек лепешки, она осторожно взяла ее губами. Доверилась. Он усмехнулся про себя. Как все просто! Вот уже эта пугливая кошка и ест из его рук. Скоро и приласкать себя позволит.

Лепешки кончились слишком быстро. Жара начинала спадать.

— Устала? — поинтересовался Баяр. – Ложись спать. Я искупаюсь и к тебе присоединюсь.

— Вот так, без шатра? – растерялась Женя.

— Ночи еще теплые, а замерзнуть я тебе не дам.

Он пожал плечами и принялся раздеваться. Женька быстро опустила глаза. Разглядывать его было неловко, хотя очень хотелось.

Как все усложнилось для них обоих! Им было так легко рядом в ролях “учитель и ученик”, а вот будучи женой, Женька просто не знала, куда себя деть. Он ведь сейчас намекнул? Или – прямо сказал? Ночью будет приставать? Дает ей время морально подготовиться, да? За это она была почти благодарна. И даже трястись перестала. Ночь так ночь, ничего страшного. Потерпит. Зато можно будет больше ничего не бояться. Лучше уж – сегодня. К тому же вероятность забеременеть почти нулевая. А потом уже они к друг другу привыкнут, и Женька осмелится поговорить с ним о детях. И вообще – сбежать она всегда успеет, не так уж это и трудно, только пока Баяр не сделал ничего такого, из-за чего ей хотелось бы сбежать. Даже кормление оказалось совершенно не страшным.

Все же оглянулась на него, а потом подумала – какого черта! Схватила сковородку и пошлепала к воде оттирать ее песком. Заодно и полюбуется на красивого мужчину. Теперь она могла себе позволить любые фантазии. Этот мужчина каким-то невероятным образом был ей вполне доступен.

Сковородка очищаться отказывалась. Баяр, краем глаза поглядывающий на ее мучения, подошел к ней – совершенно голый, абсолютно! – и насмешливо посоветовал:

– Брось. Утром ножом отскребу.

Медленно, очень медленно Женька подняла глаза. Ощупывая его взглядом, не упуская ни малейшей детали. И ноги разглядела, чуть расставленные, и все, что между ними, и дорожку чёрных коротких волосков внизу живота, и бронзовое тело, худощавое и мускулистое, покрытое каплями воды.

– Нравлюсь? — насмешливо спросил Баяр, когда Женька наконец взглянула ему в лицо.

Она прикусила губу и кивнула, отчаянно покраснев, но не отводя глаз. Сказать что-то уже не смогла, горло перехватило от дикости момента.

— Ты тоже мне нравишься, — он протянул руку, поднимая ее.

Неужели это случится сейчас, сегодня?

Нет. Баяр заглядывал в ее огромные глаза цвета неба и понимал: рано. Боится она. Ей нужно ещё немного времени. Он потерпит. Самое главное они друг о друге сегодня поняли. Он — мужчина, она — женщина.