Вера хмыкнула:

– Надеюсь, мы никогда больше не увидим этого козла.

– Что ты хочешь сказать?

– О! – Она загадочно улыбнулась. – Боюсь, он уже смотрит на нас с небес.

– Он сдох? – Мужчина принялся неудержимо хохотать. – Клянусь, это самая хорошая новость, которую я слышал за последние годы. Интересно, как это произошло?

Акулова махнула рукой:

– Долгая и неинтересная история. Такое случается с богатенькими и знаменитыми. Сначала похитили Анжелику, потребовав выкуп в миллион долларов. Через три дня тело девушки нашли на свалке. Вскоре пропал и Максим. За него попросили такой же выкуп, однако, как и в случае с Анжеликой, похититель звонил один раз, – тонкими пальцами она погладила бокал. – Сомневаясь в адекватности преступника, могу предположить: Терлецкого уже нет в живых.

– Хорошо бы! – мечтательно вздохнул Зайцев. – Значит, вскоре руководить нами будешь ты?

– Не думаю.

Директор поморщился:

– А кто?

– Скорее всего, Тальков. Он ведь заместитель Макса.

– Только не это! – покрывшись мелкими каплями пота, прошептал мужчина. – Он же многого не знает! И посвящать его в наши дела нельзя ни в коем случае!

Вера закинула ногу на ногу:

– Я тоже так считаю, особенно в свете последних событий. Ты писал мне о Прохоренко.

– Эта дура… – Зайцев осекся, взглянув на Геннадия. Вера сделала знак глазами, подтверждая правильность его решения. Молчанов заметил ее движение, и ему это не понравилось. Его подруга не доверяла ему. Плохой признак! С одной стороны, он категорически не хотел ввязываться ни в какие темные делишки. С другой – не желал пребывать в неведении. Сделав в Приреченске звонок в фирму Терлецкого от имени похитителей и пообещав убить жертву, если один миллион долларов не будет заплачен вовремя, Молчанов прекратил попытки запугать коллег Веры. Девушка же продолжала капать им на мозги, в результате сообщив любовнику, что сотрудники фирмы почти поверили в смерть своего шефа. Однако, постоянно замечала она, коллектив не должен опускать руки, ведь их зарплата зависит от того, какой куш они сорвут в этом сезоне. Врач, слушая ее, не чувствовал радости. Пребывая в далеко не радужном настроении, он равнодушно созерцал красоты Крыма, не испытывая ни малейшего желания окунуться в теплую прозрачную воду. Несколько раз психотерапевт порывался звонить Вите, однако Вера с ехидной улыбкой пресекала попытки, неожиданно появляясь в самый неподходящий момент. Демонстрируя великолепные зубы, она мягко клала нежную руку на телефон:

– Не вздумай, дорогой. Пока ты со мной, тебе не нужны другие женщины. А что касается твоей жены, я вообще не хочу о ней слышать. По-моему, тебя уже предупреждали.

Она крутанулась на высоких каблуках:

– Только попробуй завести с ней шашни за моей спиной, я ее искалечу. Ты действительно идиот, дорогой. Не хочешь иметь все со мной – не имей ничего. Но ее ты не получишь.

Долгими ночами после ее слов Молчанов ломал голову, пытаясь найти выход, однако так и не придумал ничего лучшего, чем убить Веру. Попытавшись разработать план освобождения от бывшей возлюбленной, Геннадий быстро понял: специально он никогда никого не сможет убить, это во-первых. Во-вторых, как потом с этим жить? Хватит ему и того случайного убийства, которое случилось в парке. Вот почему, сидя за столом в компании опьяневшего и обнаглевшего Зайцева, Геннадий с ненавистью бросал взгляды на любовницу и директора. Пристальнее всмотревшись в холеное лицо мужчины, Молчанов неожиданно сделал одно открытие: он уже где-то видел этого человека. Но где? При каких обстоятельствах? Применяя все известные ему методы, Геннадий пытался вызвать в памяти нужные картины, однако ничего не получалось. Тогда врач махнул рукой: «Да какая разница, где мы могли встречаться? В конце концов, живем в одном городе, а у мужика ничем не примечательное лицо».

Продолжая анализировать сложившуюся ситуацию, Молчанов пришел к выводу: если Акуловой есть чем припереть его к стенке, он тоже должен найти такое средство.

Устроившись на пляже, Катя с наслаждением подставляла солнцу мокрую спину. Как приятно лежать на теплой гальке возле хрустально чистой воды и дышать свежим можжевеловым воздухом! Как здорово, когда тебя не отвлекают ни по каким вопросам и ты чувствуешь себя абсолютно свободным человеком!

– Тетенька, а тетенька!

Девушка вздрогнула и открыла глаза. Перед ней стояли четыре подростка лет тринадцати, одетые в модные джинсы с дырками на коленях. Мелированные волосы отливали на солнце золотом. Глаза на дочерна загорелых лицах смотрели нагло и уверенно. У юных артистов даже не возникло желания получше сыграть свою роль.

– Что вам нужно, ребята?

– Мы детдомовские, – заканючил высокий и худой парень. – Подайте нам на хлебушек!

Зорина усмехнулась:

– Насколько я знаю, в радиусе ста километров детские дома отсутствуют.

Парни хмыкнули и переглянулись, потом, вспомнив о цели своего прихода, состроили скорбные гримасы.

– Мы из лагеря, – сообщил высокий, явно вожак этой маленькой стайки.

– Что же, вам не дают хлеба? Морят голодом?

Мальчишки осклабились:

– Плохо кормят, тетя. Почти ничего не дают.

Журналистка, пристально взглянув на ребят, сняла темные очки.

– Я не жена олигарха, вы ошиблись адресом. У меня нет лишних денег. Но я могу поговорить с вашим директором и поинтересоваться, почему он так поступает с вами.

Приветливые лица подростков мгновенно стали жесткими и суровыми.

– Лучше тебе никуда не ходить, – посоветовал вожак. – Считай, ты нас не видела.

Зорина пожала плечами:

– Как скажешь. Прощайте.

Стайка молодняка исчезла так же быстро, как и появилась.

– Вот артисты!

Когда-то практикантка Екатерина Зорина писала статью о приреченском детском доме. Жалевшая маленьких бомжат, выпрашивающих на улицах милостыню, она была искренне удивлена, когда узнала один факт: такие дети редко приживаются в хороших условиях, постоянно совершая побеги и возвращаясь лишь в том случае, если чувство голода становится нестерпимым. Вот почему девушку совсем не удивило появление на пляже обитателей лагеря. Попрошайничество прочно въелось в их кровь, и купленная за гроши буханка черного несвежего хлеба всегда казалась им вкуснее свежеиспеченного на молоке каравая.

– Здравствуйте, Екатерина!

Сверкая синими глазами, к ней спускалась вожатая Таня.

– Здравствуй. Не приходила еще твоя подопечная.

Девушка наморщила гладкий лоб:

– Лиза? Она сейчас занята, рисует на асфальте. Я, в общем-то, не за ней. Я к вам.

Катя присела на подстилку, жестом приглашая девушку последовать ее примеру: