– Черт с ней! – решил он в сердцах. – Посидеть в камере некоторым даже полезно. Потом разберемся, что к чему.

Директор ДОЛ «Гардемарин» Дмитрий Федорович Ступаков, худощавый мужчина лет пятидесяти, сидя за накрытым столом, готовился влить в себя очередной стакан водки. Его молодая жена Татьяна, бросив недовольный взгляд на початую бутылку, процедила сквозь зубы:

– Остановиться не хочешь? Если нагрянет Терлецкий…

Дмитрий Федорович усмехнулся:

– Не думаю, что он не знает о моей маленькой слабости. Кстати, Максим Петрович снисходительнее тебя.

Брови супруги поползли вверх:

– Почему?

– Если бы ты знала, что у нас делается… Если бы я мог тебе, дуре, довериться…

Татьяна презрительно фыркнула:

– Не старайся. Живя здесь, ничего не поймет только слепоглухонемой.

Ступаков вздрогнул:

– А что говорят?

Женщина открыла было рот, но передумала:

– И стены имеют уши…

Директор стукнул кулаком по столу:

– В этой вотчине…

Переливчатый звонок мобильного помешал ему произнести начатую тираду. Дрожащими пальцами он нажал на кнопку.

– Алло? Да, это я. Как в каком состоянии? Что? Да, хорошо. Жду! – бросив телефон на кровать, он зло буркнул:

– Накаркала, чертовка! Теперь готовь хлеб-соль.

Татьяна побледнела:

– Терлецкий?

Ступаков скривился:

– Хуже. Его сучка.

– Верка?

– Ага!

Женщина всплеснула руками:

– Принесла нелегкая!

Супруги боялись Акуловой больше, чем Терлецкого. Вечно недовольная, так и стреляющая вокруг глазами, эта мадам могла высосать из пальца проблему, закатить шефу скандал и в результате так накрутить его, что он, наливаясь свекольным цветом, закипал, как самовар, и начинал орать на всех подряд, обещая уволить. Мелкие проблемы находились всегда, поэтому во время каждого приезда начальника сотрудники лагеря тряслись, как осиновые листы.

– Скоро она появится? – поинтересовалась Татьяна.

– Как только потрясет «Лагуну».

Жена картинно устремила глаза к небу:

– Бедный Зайцев! Вот уж кто примет удар достойно! Помоги ему боже!

А в это время Зайцев, чертыхаясь, носился по всему корпусу, отдавая распоряжения. Звонок Акуловой вытащил его из постели, где он расслаблялся со златовласой красавицей.

– В туалеты положить наконец рулоны бумаги! – крикнул он уборщице. – Использованные одноразовые стаканчики выкинуть! Выставить новые пакеты! И наполнить бак в коридоре кипяченой водой, не дай бог узнают, что я наливаю из-под крана. О черт!

С радостной улыбкой на губах в корпус вошла Вера. Высокий черноволосый мужчина шагал следом, неся чемоданы.

– Здравствуй! – благоухая дорогими духами, она чмокнула его в щеку.

– Привет. Пообедаешь?

– Если только у тебя в кабинете, – подумав о чем-то, Акулова брезгливо поморщилась. – Целоваться с потной Бородиной меня не прельщает.

– Понимаю. В моих апартаментах всегда есть что пожевать.

Она кивнула:

– Я знаю. Кстати, познакомься. Это Геннадий.

Зайцев, растянув в улыбке тонкие губы, протянул руку:

– Алексей Викторович.

– Геннадий.

– Очень приятно.

Блеснув белыми зубами, девушка потянула Зайцева за рукав:

– Скорее! Я умираю от жажды!

– Сама поднимешься или тебя донести?

Акулова расхохоталась:

– Да уж поднимусь. Второй этаж – это не так высоко.

Аккуратно обогнув даму, директор галопом понесся по лестнице.

– Идем, дорогой, – Вера поманила Молчанова за собой. – Он живет на втором этаже. Смело заходи в ту дверь, которая на тебя смотрит.

Очутившись в шикарных апартаментах, врач был удивлен великолепием зайцевского жилья.

– Ничего себе комнатушка!

– Присаживайтесь!

Ловким движением директор открыл дверцу холодильника, достал продукты и принялся резать колбасу и сыр.

– Твой спутник поможет открыть консервы? У меня полно деликатесов.

– Чудненько.

Геннадий кивнул, взяв нож для консервов. Вера занялась бутербродами.

– Классный шведский стол! – психотерапевт с восхищением посмотрел на закуски. Даже богатый тесть не часто баловал его красной и черной икрой и семгой.

– Берите, не стесняйтесь! – откупорив бутылку виски, Зайцев налил немного Вере. – А вы что предпочитаете?

Геннадий пожал плечами:

– Пожалуй, то же самое.

Минут двадцать все наслаждались едой, перекидываясь ничего не значащими фразами. Алексей первым нарушил приятную беседу:

– А теперь, дорогая, рассказывай. Никогда не поверю, что ты приехала сюда полюбоваться пейзажами или поглядеть на наших воспитанников и их художества.

Финансовый директор с уважением посмотрела на него:

– Кстати, как здесь дела?

– Как всегда, – Зайцев развел руками. – Что ни день – то праздник. Вчера, например, восьмой отряд поджег лес. Знаешь зачем?

Девушка подмигнула ему:

– Я не провидица и не умею предсказывать поступки нормальных людей. Откуда же мне знать, что на уме у кретинов? Расскажи мне, пожалуйста, ради интереса.

Директор «Лагуны» поморщился:

– Им, видите ли, захотелось покататься на пожарной машине. Из-за их прихоти сгорело гектара два крымского леса.

Щеки женщины покраснели:

– Значит, придется платить?

Он погладил ее плечо:

– Не волнуйся. Во-первых, их никто не видел. Во-вторых, этот вопрос уже улажен с начальником пожарной охраны. Видишь ли, леса в такое время года горят везде.

– Почему же ты решил, что к данному пожару причастны наши?

Алексей расхохотался:

– Они признались сами. Мне стоило больших трудов уговорить их никому больше об этом не рассказывать.

– Думаешь, сдержат обещание?

Мужчина закусил губу:

– Воспитатели и вожатые постараются, будут наблюдать за нарушителями денно и нощно. При малейшем проколе я лишу их зарплаты, – он пригубил вино. – Но вернемся все же к тебе, дорогая. Тебя прислал Терлецкий?