«У Вас есть привычка выбирать себе объекты для ухаживания среди женщин, которые работают над Вашей кампанией? - спросил Эллингтон. - Это безусловно не очень хорошо, но если это так, то это дало бы нам ответы на некоторые вопросы».

Хамфри явно смутился, но кивнул головой.

«Да. Именно так я получил номер Мари».

«Из какого-то регистрационного списка?» - спросил Харрисон.

«Из списка волонтёров, которые помогают при проведении кампании. Я и ещё один парень ставили небольшие отметки напротив девушек, которых мы находили привлекательными. Мы старалась сделать всё возможное, чтобы приударить за ними после мероприятий ... Обещали им организовать встречу с высшими политиками, людьми у власти».

«Классно, - сказал Эллингтон. - И это срабатывало?»

«Да, почти всегда. Но ... Я не знаю. Я вроде как вырос из этого. После того, как Мари заставила меня почувствовать себя жалким и нежеланным ... Я понял, что это не для меня».

«Учитывая то, что Вы мне рассказали, я прошу Вас предоставить алиби на те ночи, когда, предположительно, были убиты эти три девушки».

«Вы сказали, что это происходило в течение последних десяти дней или около того?»- спросил Хамфри. В его голосе мелькнула надежда.

«Да, в течение десяти или одиннадцати дней».

«Дайте мне точные даты, и я предоставлю Вам своё расписание. Я много ездил в последнее время и вернулся из Вашингтона всего три дня назад. Пробыл там два дня. До этого я был в Роли, Северная Каролина, в течение нескольких дней».

«Вы можете это доказать?» - спросил Эллингтон.

«Не сию секунду, конечно. Но я могу предоставить Вам достаточно сведений, чтобы снять любые подозрения в течение часа».

«Значит, я должен просто отпустить Вас?»

«Ни за что, - сказала Ярдли с заднего сиденья. - Мистер Хамфри, мы с напарником последуем за Вами. Все доказательства, которые у Вас есть, Вы можете передать нам. Агент Эллингтон, я полагаю, у Вас есть другие, более важные дела».

Эллингтон долго смотрел на Хамфри, прежде чем открыть дверь и вернуться к своей машине.

«Агент...?» - сказал Хамфри.

«Что?» - рявкнул Эллингтон.

«Если я дам Вам предоставлю интересную информацию кое о ком, это будет анонимно, верно? Вы же не можете сообщить подозреваемому, кто именно сообщил о нём информацию, верно?»

«Если только это не является абсолютной необходимостью. А почему Вы спрашиваете?»

«Ну...Другой человек, который отмечал имена в регистрационных списках, тоже не совсем соответствует определению добропорядочности. Я бы не сказал, что он способен на убийство, но опять же, я не очень хорошо его знаю».

«Назовите мне имя».

«Брюс Дамфрис. Он лоббист, который склонен переходить людям дорогу и задевать их. Но предпочитает держаться в тени. Он всегда присутствовал на таких мероприятиях. И мы вроде как кооперировались, когда дело доходило до выбора женщин. Брюс мутный тип, понимаете?»

«Я займусь этим, - сказал Эллингтон, еле сдерживаясь, чтобы не указать Хамфри на его собственные грешки.

«А сейчас, пожалуйста, докажите свою готовность сотрудничать с этими двумя агентами. Если хоть что-то пойдёт не так, Вы будете арестованы».

Он даже не стал дожидаться ответа и смотреть, как Хамфри выходит из машины и направляется к своим друзьям, которые уже садились в его машину. Эллингтон в душе очень хотел, чтобы его так называемое алиби оказалось не состоятельным. Он хотел, чтобы это дело было закончено, чтобы он мог вернуть Маккензи домой в целости и сохранности. Потому что он точно знал, что его жена не остановится, пока дело не будет раскрыто, чего бы это ни стоило.

Но интуиция подсказывала ему, что Хамфри - не тот, кого они ищут. В противном случае он не пошёл бы к машине так легко и, конечно же, не предложил бы подтвердить своё алиби в столь сжатые сроки.

Он быстро записал имя Брюс Дамфрис в свой ежедневник и завёл машину. Выехав в сторону больницы, он снова мысленно вернулись к жене и будущему ребёнку, которым, по его мнению, грозила опасность, пока они не вернутся домой.

Маккензи смотрела старый боевик по телевизору, когда Эллингтон вернулся в больничную палату. Было около десяти часов. На самом деле она не смотрела фильм, а обыгрывала в голове все возможные сценарии развития этого дела. Это было все, что Маккензи могла делать теперь, когда она не была активно вовлечена в работу.

Подойдя к кровати, Эллингтон сразу же взял её за руку и опустился в кресло для посетителей.

«Как ты себя чувствуешь?»

«Хорошо. Я подписала последние документы для выписки около получаса назад. Нам нужно выбираться отсюда. У меня есть обезболивающие для головы и пальца. И мне посоветовали как можно меньше путешествовать следующие пару дней из-за сотрясения мозга. Так что, похоже, я застряну в гостиничном номере и буду также бесполезна, как и сейчас».

Но Маккензи не осмелилась сказать ему, что это последнее предписание врачей принесло ей облегчение. Это означало, что она пробудет здесь ещё по меньшей мере десять-двенадцать часов и сможет следить за ходом расследования.

Встав с кровати и начав разбирать свои личные вещи, она старалась выглядеть как можно более равнодушной.

«Ты добрался до Хамфри?»

«Да. Нужно будет поговорить с ним более детально. Но никакого ареста. Он не слишком сопротивляется общению и говорит, что у него есть алиби на последние несколько дней. Ярдли и Харрисон будут следить за ним, пока он не сможет предоставить убедительные доказательства своей непричастности к преступлениям. Затем он рассказал ей о том, что произошло между Хамфри и Мари Тотино.

«Очень подозрительно», - сказала Маккензи.

«Я тоже так подумал. Но он признался, что использовал регистрационный список кампании, чтобы находить контакты женщин, которые привлекали его внимание. Он сказал, что есть ещё один человек, который участвовал в этой охоте на молодых девушек. Это какой-то лоббист по имени Дамфрис».

«Кто-нибудь начал собирать информацию о нём?»

«Я разговаривал с Макгратом по дороге сюда. Он сказал, что займётся этим в приоритетном порядке и хочет, чтобы мы продолжили работу в этом направлении, как только я доставлю тебя в отель».

Маккензи больше ничего не говорила, пока они проходили процедуру выписки из больницы. Она не хотела производить впечатление избалованной девчонки, которая обижается на то, что ей не дают принимать активное участие в игре. Но она также не хотела задавать триллион вопросов и выглядеть надоедливой. Она полагала, что Эллингтон введет её в курс дела, когда это будет уместно.

И всё же, когда они с Эллингтоном вернулись в отель, она погрузилась в свои мысли. В частности, она подумала об организационной структуре политической кампании. Она задавалась вопросом, почему такой человек как Дэниел Хамфри решил помогать организовать кампанию и митинги для политиков, а не стал политиком сам. Конечно, у него должно было быть стремление к власти, но исполняя такую работу он мог рассчитывать лишь на крохи...Ему всегда приходилось наблюдать за кем-то могущественным издалека.