Накануне Питер услышал долгожданный возглас впередсмотрящего: «Земля!» Сердце у мальчика подпрыгнуло. С тех пор Англия оставалась темной полоской по левому борту, а Франция — такой же полоской по правому.

Время от времени мальчик осторожно высовывал голову из паруса, наблюдая за продвижением корабля, мало-помалу продвигавшегося к цели своего путешествия. Питер слышал, как матросы называли друг другу места, мимо которых они шли: остров Шеппи, остров Кенви, порт Грейвсэнд… Наконец показалось и устье Темзы. Теперь Питер видел перед собой причал и доки, а в них — бесчисленное множество кораблей на разных стадиях погрузки и разгрузки.

А еще он видел пар, который шел у него изо рта. Вдобавок к прочим своим несчастьям, Питер замерз, просто жутко замерз. От промозглого северного тумана его защищали только ветхие штаны, рубашка да грубая ткань паруса. Питера непрерывно трясло. Он отчаянно тосковал по жаркому солнышку и ласковому ветерку острова Моллюск, но все это осталось далеко позади.

Не прошло и года с тех пор, как Питер и остальные мальчишки стояли на одном из этих причалов, собираясь выйти в море на ветхой, старой посудине, которая везла загадочный сундук и странную девочку.

Питеру казалось, что с тех пор миновала целая вечность. Теперь он стал совсем другим человеком по сравнению с тем заносчивым, себялюбивым мальчишкой, который тогда покинул Англию. За время этого путешествия жизнь его круто изменилась. А закончилось это путешествие на острове Моллюск. И он твердо рассчитывал навсегда остаться на своей новой родине.

Но вот он снова вернулся сюда, туда, откуда начал свой путь. И жизнь его заново переплелась с жизнью Молли. Теперь надо ее найти. Но как? Питер смотрел на кишащие народом доки: сотни, нет, тысячи людей: моряков, докеров, торговцев, таможенников и прочих — сновали туда-сюда. А дальше раскинулся бескрайний, непроницаемый Лондон: запутанный лабиринт ветхих, запущенных домов, насколько он мог видеть отсюда.

«И как же отыскать здесь Молли?»

Лондона Питер совсем не знал: он никогда не бывал там до того судьбоносного утра, когда повозка доставила его и прочих мальчишек из приюта Святого Норберта для трудновоспитуемых мальчиков в доки. Семьи у него в Лондоне не было и друзей тоже, если не считать Молли и ее отца. Денег у него тоже не было. У него не было даже пальто! Да что там — даже ботинок!

«И как же отыскать Молли?»

Питер дрожал. Он не мог совершенно ничего придумать. Одно он знал твердо: найти Молли надо, причем срочно, пока до нее не добрались те жестокие люди, что приплыли на этом корабле.

Причал был уже совсем близко. На корабле царили шум и суета: команда готовилась швартоваться. Питер рискнул взглянуть вниз, на палубу. Прямо под ним, у той мачты, на которой находился парус, служивший убежищем Питеру, стоял капитан Нерецца, жуткий человек с деревянным носом. Рядом с ним находился Сланк. Питер невольно поежился, увидев Сланка. Он прекрасно понимал, что этот человек только о том и мечтает, как бы перерезать глотку мальчишке, взявшему над ним верх тогда, на острове.

Сланк с Нереццей негромко беседовали. Питер навострил уши, желая знать, о чем идет разговор.

— Динька! — шепнул он.

«Чего?» — тихо отозвались колокольчики над самым ухом.

— Не могла бы ты подобраться поближе к этим людям, так, чтобы тебя не заметили?

Динька взглянула вниз.

«Ты имеешь в виду вот этих, Деревянного Носа и Уродскую Рожу?»

Питер невольно усмехнулся.

— Да, их.

«Я спущусь вдоль этого столба, — сказала Динь-Динь, указывая на мачту. — Спрячусь за ним, и никто меня не увидит».

— Хорошо, — сказал Питер. — Тогда попытайся разузнать, о чем они говорят. Только осторожнее…

Договорить он не успел: Динька уже исчезла. Надеясь, что он не совершил непоправимой ошибки, отправив ее вниз, Питер забился поглубже в парус, тревожась и выжидая. И дрожа от холода.

— Запретить матросам сходить на берег? — переспросил ошеломленный Нерецца. — Он что, тронулся умом? Мы наконец-то добрались до Лондона, проведя несколько месяцев в открытом море, если не считать пары-тройки часов на этом жалком острове. И он хочет, чтобы я запретил матросам сходить на берег? Оставил их без законного увольнения?

— Таков приказ Омбры, — ответил Сланк, который только что провел пренеприятнейшие двадцать минут в трюме, в кромешной тьме каюты Омбры. — Он не хочет, чтобы на берег просочилось хоть слово о его присутствии до тех пор, пока он не разделается с Астерами.

— Ну тогда ладно, — нехотя ответил Нерецца. — Значит, вплоть до распоряжения Омбры на берег никто не сойдет.

Когда первый помощник передал приказ команде, лица у матросов вытянулись и они недовольно загомонили. Однако же члены команды слишком дорожили собственной шкурой, чтобы открыто выражать недовольство на глазах у Нереццы.

Корабль пришвартовали, на причал перекинули трап.

— Вон они! — сказал Сланк, ткнув Нереццу в бок. — Как раз вовремя!

К трапу подошли двое мужчин. Один был высокий и тощий, с рублеными чертами лица и темными, близко посаженными глазами, смотревшими из-под кустистых бровей. В своем приличном пальто, клетчатых брюках и цилиндре он выглядел совершенно неуместно на грязном, шумном причале. Рядом с ним стоял мужчина пониже, в черной форме лондонского полисмена. Нерецца и Сланк оба заметили, что форма сидит на нем не очень хорошо, как будто рукава и штанины ему коротки.

— Это они? Вы уверены? — переспросил Нерецца.

— Они самые, — ответил Сланк.

Он махнул рукой двум людям на причале и указал им в сторону трапа. Они поднялись на борт, ступая медленно, как сухопутные люди, неуверенно чувствующие себя на палубе корабля, и направились к юту. Мужчины остановились у бизань-мачты, где Сланк и представил их капитану.

— Капитан Нерецца, — сказал он, — перед вами мистер Герч. — Затем Сланк кивнул в сторону прилично одетого: — А это мистер Хэмптон. Или, может быть, все же констебль Хэмптон? — попытался пошутить он.

Никто не улыбнулся. Рукопожатий тоже не последовало.

— Он тут? — осведомился Герч, не желая тратить времени на обмен любезностями с теми, кого считал ниже себя.

— В трюме, — ответил Сланк.

— Он не выходит при дневном свете, — пояснил Нерецца.

— Хорошо, — сказал Герч. — Тогда передайте ему вот что: Астер уехал.

— Уехал? — переспросил встревоженный Сланк. — Куда уехал?

— Это нам неизвестно, — ответил вместо Герча Хэмптон. — У нас есть в доме свой человек, девушка-служанка, которая говорит, что Астер уехал неделю тому назад и с тех пор не появлялся.

— А его дочка? — спросил Сланк.

— Дочка дома, вместе с матерью, — сказал Хэмптон.

Услышав это, Сланк расплылся в мерзкой улыбочке.