— Он Кольку у меня не отберет! — Тут же выпалила я очевидное.

Гарин смерил меня чуть помутневшим взглядом.

— Быстро ты к пацану прикипела. — Констатировал он.

Мы допили то, что стояло на столике и я отправилась домой. Мало ли что может случиться. Ребенка с калекой наедине оставила.

Дом меня встретил полной тишиной. Умылась на первом этаже в ванной и отправилась на второй. Колька спокойно дрых в своей комнате. Зашла в свою, сбросила халат и плюхнулась на кровать.

— Твою мать! — Услышала хриплое. — Маш, слезь с меня.

Послушно скатилась с Хохрикова, которого умудрилась не заметить в темноте. Тут же почувствовала, что меня прижали к горячему телу.

— Пусти! — Возмутилась.

— Спи уже. — Услышала тихий шепот.

Ну и ладно. Завтра поругаюсь. Закрыла глаза и резко вырубилась в горячих объятиях.

Марья

Проснулась под утро от того, что мне было нечем дышать. Секунду пыталась понять, в чем дело. Потом дошло. Хохриков сжал меня в своих руках так, что совсем сдавил грудную клетку. Еще и терся об меня, извращенец хренов. И в ухо дышал, постанывая, как маньяк. Примерилась и двинула локтем ему в солнечное сплетение.

— …ть, Машка! — Прохрипели сзади и тесные объятия тут же ослабли.

— Хохриков, извращенец несчастный, лапы убери. — Принялась отпихивать его от себя.

— Ага, а ты меня потом прибьешь. — Не сдавался он. — Я себя во сне, между прочим, не контролирую.

— Не контролируй себя где-нибудь подальше от меня. — Проворчала, выкрутившись.

Соскочила с кровати и отправилась в ванную, забыв, что щеголяю в одних трусах. Хохриков что-то глухо простонал мне вслед. Поразмышляв о бренности бытия в туалете, я решила отправиться на кухню, ибо сушняк все же давал о себе знать. Нет, похмелья как такового у меня не было, но пить хотелось. Дабы голой не разгуливать по дому, закуталась в плед, найденный на диване в гостиной, и отправилась на кухню за минералкой.

— Маш, — услышала, когда допила первый стакан.

— Хохриков. — Прошипела, оборачиваясь. — Тебе чего не спится?

Он привалился к косяку и внимательно наблюдал за мной.

— Ты халат забыла. — Он вытянул правую руку вперед. На ней болтался халат.

Пришлось подойти и забрать вещь. Сбросила плед на пол и надела на себя принесенную тряпку.

— Доволен? — Прищурилась.

Он прошелся по мне оценивающим взглядом.

— Да. — Кивнул.

Я сложила руки на груди и поинтересовалась.

— Хохриков, чего ты добиваешься?

Он снова огладил меня взглядом и, не моргнув глазом, заявил.

— Тебя.

Я скривилась, вспомнив вчерашний разговор с Гариным. Еще один страдалец, елки-палки.

— Зачем? — Склонила голову набок, пытаясь понять странную мужскую логику.

Он вздохнул, прошел на кухню и сел на табурет.

— Если скажу, что с тобой не скучно, то снова драться будешь? — Поинтересовался устало. Отвечать я не стала, это мы уже проходили. Яшка посверлил меня взглядом еще немного и снова вздохнул. — Тянет меня к тебе.

Я нахмурилась.

— И чего теперь?

— Буду тебя добиваться. — Пожал он плечами.

Я села на табурет напротив него.

— И как ты это собрался делать? — Мне действительно стало интересно.

Хохриков смешно приосанился.

— Исключительно с помощью собственного обаяния. — Еще и подмигнул. Придурок. На мое скептическое фырканье, Яшка совсем распоясался. — Соблазнять тебя буду всеми способами. Вот. — И скорчил надменную моську.

Я не выдержала и засмеялась.

— Ты — идиот, Хохриков. Если я захочу, то уйду в любой момент. И ты меня вряд ли найдешь. — Пояснила, отсмеявшись.

Он тут же посерьезнел.

— Кольку не отдам. И тебе придется жить со мной.

Я выгнула бровь.

— Ты сейчас серьезно? — Поинтересовалась, засомневавшись в душевном здоровье этого лысого гнома.

— Да. — Он важно кивнул. — Я должен попытаться, Маш. — Вдруг сменил он тон.

— На кой черт тебе этот геморрой? Я…, ребенок…. Ты хоть понимаешь куда лезешь и что пытаешься на себя повесить? — Спросила уже без особой надежды на его здравомыслие.

— А ты хоть понимаешь, от чего пытаешься отказаться? — Он игриво пошевелил бровями. Клоун. — Я буду тебя вкусно кормить. Я уже кулинарную книгу купил. И тетя Саша обещала помочь. — Я только голову на руки уронила от такой банальности. — А еще буду тебя холить и лелеять. И с Колькой помогу. И вообще…. — Он осекся, услышав мой истеричный хохот.

А я действительно ржала, как никогда в жизни. Отсмеявшись, вытерла выступившие от смеха слезы и посмотрела на растерявшегося мужика.

— Яшка, ты мне только одно скажи. Нахрена все это мне? — Я снова хихикнула.

Он тяжело вздохнул.

— А чего ты хочешь, Маш? — И лысую башку на бок склонил.

Я схватила со стола салфетку и громко высморкалась, пытаясь вспомнить, откуда эти элементы декора в доме появились. Вроде не покупала же.

— Свободы хочу. — Ответила.

Хохриков вдруг широко улыбнулся.

— Врешь. — Уверенно заявил он.

— Чего это? — Я даже голову подняла.

— Наелась ты этой свободы хуже меня, Маш. Люди, желающие свободы, не вешают на себя чужого ребенка, не живут у чужих людей и не пытаются помочь всем вокруг, суя нос в чужие жизни. — Самоуверенно пояснил он мне.

Я долго смотрела на него и молчала. Потом решила, раз уж он точно знает, чего я не хочу, то, наверное, и расскажет мне и о моих желаниях.

— И чего мне, по-твоему, надобно? — Поинтересовалась.

Яшка хмыкнул.

— Тебе нужен дом, где бы ты чувствовала себя спокойно и в безопасности. И семья, которая всегда была бы на твоей стороне. — Быстро просветил он меня.

— Семья — это ты, что ль? — Спросила скептически.

— И я тоже. — Непреклонно заявил он.

Я вздохнула. Мне снова захотелось спать и абсолютно не хотелось разговаривать.

— Сколько у меня времени, чтобы подумать? — Уточнила.

Хохриков фыркнул, тяжело поднялся и подхватил с пола плед.

— Хоть вся жизнь, если будешь рядом. — Громким шепотом поведал он и вышел из кухни.

Я посидела еще пару минут, тупо пялясь на гладкую столешницу. Нет, ну что за человек? Сначала в душу с ноги наплюет, а потом давай вот это вот все мне рассказывать…. Я прищурилась. Меня, значит, хочет? Хочет — получит! И пусть потом не говорит, что его не предупреждали. Но, сначала надо выспаться. Разведывательно-пакостные действия следует предпринимать на холодную трезвую голову, а не на лохмато-сонную.