Погодин, не открывая глаз, откинулся на спинку кресла, перекатывая в мозгу названия мест, в которых никогда не был, как ребенок языком перекатывает во рту с места на место истекающий сладким соком леденец: Байя, Калифорния, Оганквит, Гавайи, Фату-Хива, Корфу… С голой задницей там еще хуже, чем здесь, но, имея деньги, в любом из этих или тысяч других мест можно жить по-настоящему. Он будет иметь деньги, вот только бы поскорее разобраться со Стариком…

Он резко открыл глаза и сел прямо, почувствовав на себе чей-то тяжелый взгляд. Свет в кабинете не горел, и он не сразу узнал стоявшего в дверях человека, темным силуэтом вырисовывавшегося на фоне освещенного горевшими в коридоре светильниками дверного проема.

Вглядевшись, он похолодел и поспешно щелкнул выключателем настольной лампы, чтобы развеять наваждение, но от этого сделалось только хуже. Человек в дверях шевельнулся и молча шагнул вперед.

И тогда Погодин принялся кричать.

* * *

Юрий Французов легко сбежал по лестнице, время от времени поглядывая по сторонам на тот случай, если имевшие с ним дело охранники вдруг решат взять реванш и вернутся с приятелями. Бояться он их не боялся, но время терять ему не хотелось, да и увечить ни в чем, в общем-то, не повинных людей желания не было. Они просто, как умели, выполняли свою работу, отрабатывая немалые, судя по всему, деньги, которые платил им Ставров. Другое дело, что как раз умения-то им и не хватало.

На секунду ему даже сделалось жаль, что Ставров не встретился ему в то смутное время, когда он искал работу. Пришлось бы, конечно, расстаться с армией, но вряд ли армия стала бы по этому поводу переживать. Она в последнее время сокращалась такими темпами, что Юрий, когда начинал думать о причинах такого лихорадочного сокращения, разрывался между двумя противоположностями: не то на секретных складах министерства обороны уже лежали, дожидаясь своего часа, бесконечные штабеля непобедимых роботов-солдат, не то в самом министерстве засели сплошные шпионы, вредители и диверсанты, получающие зарплату прямо в Пентагоне.

Да, армия не стала бы плакать, расставаясь с подавшимся в погоню за длинным рублем капитаном, ей было бы абсолютно все равно, но вот капитан не мыслил себя вне армии. "А может, я просто дурак? – подумал Юрий, идя по коридору первого этажа. – Тогда был дурак и сейчас не поумнел? Ясно же, что государству на армию наплевать. Государству в целом, а также Думе, президенту и лично министру обороны. Всем наплевать, а вот капитану Французову не наплевать. Конечно, государство и Россия – это совсем не одно и то же, но это все красивые слова, а ведь живем-то всего один раз, что бы там ни говорили попы всех времен и народов… Все это понимают, только динозавры наподобие меня да еще вот этого Ставрова продолжают цепляться за древки, знамена с которых давно ободраны на портянки: он за свой бокс, а я – за армию. Но он-то при этом хоть деньги умудряется зарабатывать, а мне порой за квартиру нечем заплатить. Или взять, к примеру, вот этот случай.

Какого черта я сюда приперся? Кто я – судья, следователь, ангел мщения, что лезу не в свое дело? Ну дал мне Погодин адресок, так Ярцев его за пять минут из него выжал бы безо всякого мордобоя… Черт, рука болит, отбил об этих горилл… И что мне теперь с этим адреском делать? Самому туда ехать или Ярцева отправить?

К черту, пусть сам едет, ему за это деньги платят. Жаль, не догадался я этого Погодина хотя бы к стулу привязать: позвонит ведь, предупредит… Хотя, с другой стороны, что он им скажет? Простите, мол, ребята, заложил я вас ненароком. Никто меня не спрашивал, а я взял да и заложил. А кстати, с чего это он вдруг разговорился?

Сам ведь привязался, я его и не спрашивал ни о чем, и не собирался даже. Не очень-то он похож на доброхота, горящего желанием помочь следствию. Неужели этот гад меня купил?"

Юрий понял, что свернул не туда, только когда забрел в тамбур, из которого можно было пройти в спортзал, душевую и раздевалку. За дверью спортзала все еще раздавались шлепающие удары кожаных перчаток.

Как видно, тренировались здесь допоздна. "Интересно, а где же у них проходят бои?" – подумал Юрий. У него возникла мысль разыскать это место и посмотреть, как все происходит на самом деле, но вход туда явно стоил недешево, а денег у него оставалось в обрез – только на то, чтобы добраться до дома. Вспомнив о доме, он испытал краткий укол стыда: за весь вечер он ни разу не подумал об Ирине, которая, наверное, сейчас сходила с ума, пытаясь угадать, что с ним произошло. Это решило дело: отказавшись от поисков боевого ринга, Французов вышел из тамбура и решительно направился к запасному выходу. Разыскивать парадный подъезд клуба он тоже не стал: в конце концов запасной выход, так же как и главный, это прежде всего дверь, а вопросы престижа капитана не волновали, тем более что до запасного выхода было два шага, тогда как парадный надо было еще найти.

Минуя урну, в которую он ссыпал патроны от "вальтера", он заглянул в нее и обнаружил, что патроны все еще там. Внутрення дверь никем не охранялась, так же как и наружная. Видимо, оба охранника пострадали сильнее, чем того хотелось капитану, а их коллеги были нужнее в других местах: вечер начинался, и откуда-то доносились приглушенные расстоянием до полной неразборчивости завывания ресторанной примадонны и рассыпчатый грохот ударной установки. Взявшись за барашек замка наружной двери, Французов на секунду замер в раздумье: кто же запрет дверь, когда он выйдет?

Впрочем, это была ерунда: он мог запереть дверь точно так же, как отпер. После этого останется лишь, подцепив ногтями, притянуть фанерную заслонку, чтобы смотровое окошечко тоже казалось запертым. В конце концов, решил он, если кому-то так уж хочется проявить порядочность после всего, что он здесь наворотил, можно будет завернуть за угол и предупредить охрану у парадного входа, чтобы оторвали свои задницы от стульев и заперли запасной. Решив так, Юрий снова взялся за барашек замка. Краем уха он уловил какой-то шорох за дверью, но, занятый своими мыслями, не обратил на него внимания: это могла быть бродячая кошка или просто мусор, который шевельнуло долетевшим с Невы ветерком. В конце концов, если бы его подстерегали, то внутри здания, а вовсе не снаружи.

Капитана уже больше двух лет никто не пытался убить, и он думал, что окончательно утратил шестое чувство, порой заставлявшее его пригнуться за долю секунды до того, как через то место, где только что находилась его голова, пролетала смерть. Но, как оказалось, тот, давнишний капитан Французов времен Афганистана, Карабаха и Чеченской кампании даже не думал умирать или хотя бы уйти в отпуск. Когда дверь внезапно сама собой распахнулась во всю ширь и возникший на пороге долговязый субъект стремительным кошачьим движением выбросил вперед длинную руку, оканчивавшуюся маслянисто блестевшим в свете уличного фонаря голубоватым лезвием, Юрий, думавший до этого лишь о сытном ужине, горячем душе и ласковой жене, перехватил эту руку, вывернул ее и резко рубанул ребром ладони по локтевому суставу. Сустав хрустнул, рука выгнулась в обратную сторону, и ее владелец дико завопил от боли и неожиданности, упав на колени и обхватив покалеченную руку здоровой.