– А теперь что просит? – Свешников с надеждой глянул на Никифорова. – Опять, поди, то же самое?

– Говорит, что… в общем, они искали кого-то.

– Ясен хрен, не грибы собирали. Ты по существу спроси, чего или кого они там искали.

Никифоров кое-как задал вопрос, потратив на это около минуты. Негр отрицательно замотал кучерявой головой и разразился очередной длинной тирадой.

Когда он умолк, младший лейтенант обрадовал товарищей:

– Они не нас искали. Вроде бы из местной тюрьмы кто-то убежал.

Андронова сразу же потеряла интерес к происходящему, отошла от пленного и закурила.

Лавров почесал подбородок и попросил Никифорова:

– Скажи ему, чтобы убирался.

Свешников добавил:

– И побыстрее.

Никифоров кое-как управился с этим. Негр аж подпрыгнул, потом вновь затараторил, но уже без страха во взгляде. В это время он указывал на автомат, отобранный у него.

Капитану это надоело. Он хмыкнул и от всей души заехал говорливому туземцу в челюсть. Тот немедленно выпал в глубокий нокаут. Осуждать такой поступок никто не стал. Пусть уж лучше этот хиппи чуточку полежит без сознания, чем увидит, в какую сторону ушли десантники. Не хватало им еще и преследования.

– Что за народ, блин! Самого отпусти да автомат отдай… Ладно бы по-человечески разговаривал, еще куда ни шло, – пробурчал Свешников.

Батяня подхватил рюкзак и распорядился:

– Ладно, хватит опросов населения. Уходим, к утру должны прилично пройти.

– Как скажешь, командир.

Ночь полностью вступила в свои права, окрестности погрузились в непроглядную тьму. Если бы не приборы ночного видения и спутниковое ориентирование, то вполне реально было бы заблудиться или переломать ноги. Вдобавок ко всему, десантники опасались противопехотных мин, которых здесь было понатыкано даже больше, чем в свободолюбивых горных республиках. Никифоров, двигающийся впереди колонны со своими приборами, то и дело останавливался и указывал на опасное место. Непонятно, что там за кусок металла, но лучше на него не наступать. Из-за этого скорость передвижения существенно снижалась, но лучше уж шагать медленно, чем напороться на «подарок» и уже никуда потом не идти.

Сухая ломкая высокая трава, далекие вспышки, еле слышимый грохот, все еще непривычные запахи. Действительно, не Россия. Да и дороги… по ним лучше не ходить, мало ли что. Плюс ко всему – полная неизвестность насчет успехов настырных американцев. Может так случиться, что они уже договорились с местными бандюганами и спокойно выволакивают на поверхность тонны запрещенного химического оружия, собираясь обвинить понятно кого. В таком случае им уже не помешаешь, поздно, время ушло. Останется только с поникшей головой пройти мимо лаборатории, топать в дружественную Эфиопию, а потом и вообще эвакуироваться из этих мест.

По пути им то и дело попадались следы прошлых боевых действий. Это были раздолбанные советские бронетранспортеры и танки или же что-то куда более современное. Все сохранялось в сухом жарком климате, не ржавело и не распадалось под влиянием времени, глядело своими мрачными остовами и напоминало много чего. Вроде бы не Чечня, не Афганистан, совсем другой материк, иные нравы, а поди ж ты… и здесь люди мирно жить не могут. Непонятно, кто за что тут грызся, но картина очень похожая. Словно десантники в данный момент находились не в Африке, а в какой-нибудь привычной горячей точке. Никакой разницы. Ни малейшей.

Им довелось идти через разгромленное селение, где не было ни одной целой хижины. Кругом воронки от взрывов, следы пожаров, обугленные руины. Десантники особо не стали все это разглядывать, времени не было, но их настроение скатилось на нижнюю отметку. И здесь никто спокойно не живет, все воюют без конца неизвестно за что. Уже и не понять, надо ли постоянно со всех экранов кричать о мире, согласии, равенстве, спокойствии и прочем, если повсюду только и делают, что… не слушают этих самых ораторов, а только все ожесточеннее грызутся за место под солнцем. Может, оно, конечно, и не везде так. Кое-где живут мирно, но только не здесь.

Свешников пихнул ногой раздолбанную створку ворот, не собираясь обходить ее, и проворчал:

– И что они делят? Тут же, кроме травы, гнуса, жары и песка, нет ни хрена. Ладно бы что-то путное было. Тогда еще можно понять.

Андронова, шедшая следом, добавила створке еще один пинок и ответила:

– Для кого-то и здесь что-то есть.

– Хочешь сказать, Наталья Максимовна, что родина у каждого своя? – Капитан чуть притормозил, потом остановился и развернулся. – Так?

– Ага. Местные тоже не понимают, как можно жить в тайге. Для них те края кажутся чем-то страшным и жутким. Две тамошних зимы, одна белая, другая зеленая, российские злобные менты, бурые и белые медведи, Чернобыль, режимные зоны в каждом поселке, прочие страхи. – Наталья широким жестом обвела всю округу. – А тут все привычно, тепло, сухо, никаких буреломов, медведей и ментов. Разве что крокодилы покоя не дают, но и эта проблема вполне решаемая. Купайся в реке поменьше, и всех делов.

Кузнецов тоже притормозил и заявил:

– Слышал я, что здесь нефти полно да алмазов всяких. Почему бы и не повоевать за такие богатые земли?

– Нет, тут только эфироносные кустарники, – возразила Андронова, глянув на Кузнецова. – Нефть и алмазы тут пока вроде бы не нашли, они чуть дальше.

Батяня, шедший замыкающим, прервал зарождающийся внеплановый перекур и болтовню:

– Чего встали-то? До утра еще прилично топать.

– Да мы…

В этот момент Никифоров, обогнавший товарищей и уже добравшийся до края селения, передал по внутренней связи:

– Вижу большую толпу народа и несколько джипов. Направляются сюда.

Батяня ответил, прислушиваясь и смотря в ту сторону:

– Понял тебя, Сергей. Отходи к нам. – Он глянул на остальных членов группы и заявил: – Придется немного побегать, товарищи офицеры, заодно повторить попытку допроса местных горячих хлопцев.

Свешников сразу же оживился и спросил:

– Может, двух прихватить?

Батяня посмотрел на него и осведомился:

– А сможешь?

– Я и пятерых могу приволочь, Андрей. Только вот куда потом их девать? Если каждого по роже бить, то у меня скоро кулак опухнет. Придется их прикладом успокаивать.

– Ничего, усатый, я тебе помогу. – Андронова усмехнулась. – Да и вообще, с пленными надо нежнее.

– Это как? Колыбельную спеть перед ударом? Или улыбнуться во все усы?

– Опять ты все сводишь к грубой силе, усатый. Нельзя так. Вполне можно слегка придушить либо уколоть химией.

– Стану я еще на них химию тратить, Наталья Максимовна. Прикладом надежнее. Разок дал по черной маковке – и полчаса беспамятства обеспечено железно. А то и побольше.