делать минет, и все остальное, чего тебе не делает, пока ты будешь на работе, в своей фирме зарабатывать барыши, и откладывать их на новую поезду в Грецию. Жора засмеялся, но отчасти, поверил. Мы же можем. А жена его молодая не будет против спортивного Андрея в виде любовника. Андрей в отличие от Жорика, пусть деньги имеет маленькие, зато он хорош. А Жорик – маленький и полненький мужичок уже, хотя ему нет и тридцати еще. Так то.

Вообще, многие люди, я заметил, сразу превращаются в мужичков, минуя этап зрелости, – сразу в пожилые идут. То есть, эти люди из мальчиков-подростков сразу превращаются в мужичков. Вот Жора как раз такой. Еще Мишка-маленький тоже.

Они впиваются в работу, а работа впивается в них – вот они и сидят малоподвижные в своих кабинетах и «делают дела», круглея и полнея. Между прочим, Мишка-маленький когда-то вместе со мной занимался на стадионе, и обладал очень атлетичной внешностью, честное слово. Сейчас, правда, от этой внешности ничего не осталось.

И тут я решил воспользоваться старым методом. Взял и познакомился в троллейбусе.

Ну, я как обычно поздно возвращался домой из центра, в родной «пятнашачке». Откуда я ехал, – я сейчас не скажу точно. Но точно – выпивши. Я прилично замерз. Сидел у окна слева. Напротив сидела девушка в длинной юбке и куртке, в черных чулках. Рот ярко намалеван. На них-то я и клюнул, на эти чулки и юбку. И на яркий рот.

В троллейбусе было немноголюдно. Я решил, что можно действовать. Сейчас познакомлюсь. Или нет – не буду знакомиться, – пустое это все. Ты же проходил не раз. Зачем все это тебе надо? Ты же знаешь наперед на десять шагов – что и как будет. И будет ли вообще. – Так я и ехал, между прочим, засматриваясь на нее. Она тоже меня заметила. Вот мы проехали много остановок, и уже приближались к моей. На моей она и вышла, – я следом. Выходя, тут же выдал: «Откуда так поздно едете?» – «От подружки. Привет» – «Привет». – «Ну да, от подружки, – думаю, – так я и поверил, – помада у тебя смазана…»

И снова завязался глупый диалог. Пересказывать то, как я знакомился тем поздним мартовским вечером, – я не вижу смысла. Вы так же знакомились, читатель, много раз, – я уверен.

Я стоял возле ее подъезда, с ней, – нес всякую ничего не значащую лабуду; курил, сплевывал в серый сугроб.

Звали ее Инна. Жила она в соседнем доме, снимала квартиру. Училась в «меде», как она сказала. Вот только не помню на каком «факе». Да и надо мне это помнить? Не надо, конечно.

В общем, мы договорились встретиться на следующий день. Следующий день был предпраздничный, значит, это было седьмое марта. Мы встретились, долго гуляли, поехали в центр, заходили в какое-то кафе. Я все понял – Инна была, может чуть лучше Наташи. Может, пила только меньше. Но в плане брехни, ей не уступала. Тоже врала, путалась в своей брехне. Я тактично поддакивал. Где-то молчал. В конце концов, – у меня другая цель, – не воспитанием ее заниматься и не моральным обликом, – а моя цель – это найти секс, которого у меня относительно уже давно не было.

В волосах она носила цветок. Первый признак дуры. Но ничего, я на это не обращал внимания. Лицо у нее было смазливенькое такое. Роста невысокого, – все нормально. Но, как же мне было с ней тяжело найти общие точки соприкосновения в общении! Инна не увлекалась и не интересовалась, по-моему, ничем! Совершенно!

Восьмого марта, на международный женский день, я пошел к ней на свидание как долбоеб, как тот, кого я так не люблю, и сам лично всегда ругаю: с цветочком, весь такой приличный даже.

Я шел и ругал себя. Но деваться мне было некуда – придется поиграть, да, в «приличного юношу средней руки».

Прождав ее около часа, она вышла. Мы пошли гулять. Погуляли так же, как и в предыдущий раз. Так продолжалось несколько дней.

Что у нее творилось в голове, – я решительно не понимал. Она противоречила сама себе во всем. Несла чушь, и хотела, чтоб я слушал. Я слушал, так как я почувствовал еще в конце января, что начал отвыкать от женщин, и она мне была нужна прежде как женщина. Прежде всего. Пусть глупая, но женщина.

По пять раз на день, она могла звонить, и говорить мне, что не хочет видеться, и тут же говорить, как соскучилась. О себе она наговорила столько, что я понял, – это уже какое-то издевательство надо мной – не иначе. При чем она чувствует себя совершенно комфортно при этом, так как ей море по колено во всех отношениях. «Дура сельская! – ругался я про себя».

Инна приходила ко мне пару раз. Сиськи у нее оказались крупными, но словно вата намокшая, – это меня окончательно расстроило.

Секса у нас не вышло. Она начинала строить порядочную из себя. Так и уходила, потусовавшись у меня, и поболтав на разные «массовые» темы. Иногда я провожал. К себя она меня не звала. В итоге мне надоела эта круговерть, и я перестал с ней общаться. Мы виделись еще несколько раз, позже, спустя месяц-два. Даже общались. Но я строго для себя решил: что с такой мне точно не по пути. Я для нее тоже был «слишком» не того типа человек.

В конце марта на моем небосклоне сверкнула другая дама. Тоже совсем ненадолго. «Случайно пролетала мимо», – как я потом сказал кому-то, по-доброму улыбаясь.

Если мне не изменяет память, то двадцатого марта 2011 года было открытие фотостудии «Пинкфиш», туда-то я был и приглашен мадам Шарго и дражайшим другом Ваньшей.

Накануне я с товарищами неплохо очень погужбанил, и отправился на открытие в полупохмельно-одичавшем состоянии. Что было, кстати, к месту.

На открытии собралась разномастная публика, преимущественно состоявшая из городских богемных завсегдатаев «всех мероприятий вместе взятых» – от концерта любой группы, до после полуночного загула.

Было неплохо. Играли барабанщики, организаторы давали пить шампанское, мадам Шарго угощала всех желающих всякой выпечкой собственного приготовления, в поглощении коей, отличился, товарищ Рус.

На веревках висели фотографии известных и не очень волгоградских фотографов. Но, я был далек от этой темы. Далек и сейчас.

Что самое главное – там была она. Та, с которой мы провстречаемся какое-то очень непродолжительное время, но время, наполненное особой атмосферой интереса во всех планах. Главное, что, встречаясь, мы друг друга поняли. Она была мягкая, спокойная,