время. Я и сам не знаю откуда. Просто отложилось в голове, записалось на подкорку головного мозга зачем-то, для чего-то. Может уже тогда меня высшие силы предопределили в писательство и сочинительство.

Жили мы с родителями на Нижнем поселке Тракторного района в подселении. Определили там им место жительства условия того времени. Жили мы в четырехэтажном доме на втором этаже. Дома были построены пленными немцами. Уже в конце 80-х они выглядели шатко. Местами облупленные, желто-серая «шуба-побелка» ссыпалась на тротуар, обнажив красные кирпичи и замазку, – попытку подремонтировать. Одну небольшую комнату занимали мы, другую, поменьше – старая соседка; самую большую комнату – семья, состоящая из четырех человек. В последствие они переедут. Останемся мы с родителями и бабуля из соседней комнаты. Позже переедем и мы – отцу от завода дадут квартиру в новом микрорайоне на окраине (на тот момент) Дзержинского района. В этой квартире я сейчас и сижу, пишу эти строки. Микрорайон мой давно не является окраиной Дзержинского района – он заметно разросся с годами, обрел, как говорят сейчас инфраструктуру. До центра города можно доехать за двадцать-двадцать пять минут. Согласитесь, это быстро.

Но пойдем по порядку.

Несмотря на три комнаты, кухню, туалет и комнату для душа (заметьте, именно комната для душа, а никак не ванная!) квартира была малогабаритной. Понятия не имею насчет квадратных метров, но маленькая. Зато потолки были действительно высокими.

Кухня была общая, у каждой семьи – свой стол, свой холодильник. Один из таких древних столов стоит сейчас в нашем дачном деревянном домике.

Дверь в душевую комнату вела прямо из кухни. Душевая мне запомнилось вот чем: там было как в какой-то камере: всегда сыро, голые деревяшки – подставки для ног на каменном полу, струйка душа под потолком из сероватого краника, большое корыто – стирать белье. В стене, напротив душа – мутноватое оконце. Душ был общим. Один, считай, на восемь человек.

Когда стирали, в воду добавляли синьку, чтоб белье подсинивалось. Зачем это было нужно мне до сих пор непонятно. Синька имела такой особый острый ни с чем не сравнимый химический запах, особенно когда белье висело и сохло на балконе.

В комнате нашей был балкон. Отец его выкрасил зеленой краской весь снаружи. Балкон потом так и остался зеленым, даже после того как мы уехали, и вселились новые люди, они не стали его перекрашивать. Говорят, до сих пор вроде зеленый.

На балкон к нам залазили с улицы крысы. Мы на них ставили крысоловки. Иногда они попадались. А я, увидев пойманную добычу, кричал, картавя: «Клысса! Клысса!»

Я не испытывал ненависти к зверькам, равно как и любви, просто было интересно. Бояться я их тоже не боялся, хотя рос ребенком очень сентиментальным и порою очень впечатлительным.

У стены у нас стоял диван, напротив – кресло-кровать, купленная в мебельном. На ней спал я. У входа в комнату стоял шкаф. В углу, у балкона на тумбочке располагался черно-белый телевизор. Цветной появится у нас только в 1990-м году.

Отдельно и ярко вспоминаются детские мои книжки: «Крот в городе» где-то до сих пор лежит дома, и другие. Книжки цветные – были целым миром. Много их было, но названий я не помню. Помню только картинки, неясно всплывающие иногда в голове, но они мне уже ни о чем не говорят, лишь дарят чувство чего-то утраченного, какого-то знания и ощущения: вот знал что-то, знал, и забыл; или перестал понимать суть их.

«Крот в городе» – книжка из Чехословацкой Республики. Кто-то подарил родителям моим, чтоб я ее рассматривал. Там очень красочные иллюстрации. Попали в точку! До сих пор люблю посмотреть, повспоминать что-то.

Когда балкон завешивали бельем, в комнате становилось темнее, и ничего нельзя было разглядеть на улице. Я лежал на диване и смотрел на окно, на занавески, карниз, раму. Я до сих пор так делаю, если стираное белье висит на лоджии, и дневной свет улицы почти не проникает в помещение. Интересно, сколько раз на моей истории было дней с занавешенным бельем балконом? И что это за привычка такая сложилась непонятная – считать количество дней от сушившихся на балконе простыней и наволочек?

Нахожу периодически на полке ничем не приметную детскую книгу «Упрямый горизонт» практически никому неизвестного автора Ф. Кривина – она для меня имеет полумистический смысл моего детства – она по-особенному пыльно пахнет, черно-белые иллюстрации пестрят воспоминаниями самыми древними моими и самыми смутными, на заре становления меня, существа из космоса, в человека. Кое-где рисунки раскрашены цветными карандашами, наугад. Раскрашены очень небрежно, – из чего я делаю вывод, что я скорее их не раскрашивал, а просто малевал. Книжечка эта совсем тоненькая, страниц в девяносто. Вот, читаю, – выпущена издательством «Детская литература» в 1982 году. Ничего особенного в ней нет. Рассказываются в доступной и даже где-то шутливой форме простые истории и наблюдения из жизни вообще, кои могли бы быть полезны для ребенка, где действующими лицами выступают то короли, то звери, то предметы и вещи.

Была еще, помню совсем рваненькая книжка про железного человека, с цветными картинками, созданного из конструктора, который сражается со злодеями. Питается он машинным маслом, но вот коварные враги его обливают водой, и бедняга-герой становится неподвижным и ржавеет. Что дальше происходит – не помню.

Была у меня также раскраска с загадками – до сих пор помню. Какая-то книжка про почтальона, но не Печкина…

Так что я имел много вымышленных персонажей из детских книжек. Я к ним еще, думаю, вернусь.

Возле длинной стены Тракторного завода, со стороны поселка, стояло множество тракторов ДТ-75 оранжевого и ярко-красного цвета. Единицы из них были серого или синего цвета. Их никто не охранял, потому что шли еще те времена, что и воровать их никому в голову не приходило. Так они и стояли возле кирпичного забора.

Отец мой приходил с работы, с завода, и мы шли гулять к этим тракторам. Кабины у многих были не запечатанными, и поэтому мы преспокойно влезали внутрь, заводили один из понравившихся, и катались здесь же, вдоль стены. Отмечу, что все трактора были только-только с конвейера, с «ноля», как принято говорить, и поэтому пахли свежей резиной и краской. Пару раз и я «рулил» трактором, а точнее – дергал рычаг, и он ехал, клубя пылью и фыркая.

Однажды, конечно, к нам подбежал охранник, увидев, как мы залезли в кабину одного из «ДТшек», но не стал орать и пытаться нас поймать, а просто громко сказал что-то