litbaza книги онлайнДетективыМоралите - Барри Ансуорт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 45
Перейти на страницу:

И он не сказал мне ни слова ни там, ни на пути назад в гостиницу. Я поглядывал на его лицо, но оно ничего не выражало. Остальные, кроме Стивена, вернулись во двор гостиницы раньше нас. Теперь уже стемнело, и над низкой грядой облаков висел месяц. Нам нужно было поговорить о том, что мы узнали, и обсудить изменения в нашей Игре, а времени оставалось немного. Мартин удивил нас, нарушив порядок и заговорив первым.

— Она невинна, — сказал он. — На таком расстоянии при таком свете он не мог увидеть ее лица. — Его собственное лицо озарял свет, сияние решимости, совсем такой же, как тогда, когда он заступился за Брендана, столь же бессловесного. — Она опустила капюшон из-за ветра, — сказал он и быстрым жестом словно бы натянул капюшон на лицо, но не так, как укрываются от холода, а словно боясь ослепнуть при виде какой-то красоты или чего-то невыносимо яркого для глаз. Я вспомнил жест нищего и понял, что Мартина поразила любовь к этой девушке и он все еще видит перед глазами ее лицо, весь ее облик. — Она говорит, что все время оставалась вдали от дороги.

— Говорит? — Я посмотрел на него, потом обвел взглядом остальных. — Эта девушка не способна ни говорить, ни слышать, — сказал я. — Мы ходили в тюрьму повидать ее. Ее отец сказал, что никаких денег у них не нашли. В ту ночь он не ночевал, был далеко от дома, и тому есть свидетели. — И я рассказал им про то, как побывал у Ткача, что он говорил и каким человеком кажется. — Он сказал, что они приходили за ним, не зная, что его нет дома. Он проповедует Конец Света, и у него среди простых людей есть последователи.

— Когда Монах поднял кошель, было уже поздно изменить их план. — Соломинка изобразил растерянность бенедиктинца, раскинув руки и растопырив пальцы. — О, жестокая Фортуна! — сказал он. — Так долго ждать удобного случая и затем обнаружить, что именно тогда Ткача не оказалось на месте.

Прыгун рассмеялся на эту пантомиму, и миг спустя Соломинка тоже засмеялся, но затем опасливо оглянулся по сторонам.

— Но каким образом представился этот случай? — сказал он.

Шаг за шагом мы приближались к злу, и мы все знали это. Подталкивая и подбодряя друг друга, в этом сарае среди колеблющихся теней и очертаний масок, висящих костюмов, не наносящего ран оружия, под звон церковных колоколов над нами и шум во дворе снаружи, мы продвигались к познанию зла.

— Так, значит, — сказал Мартин, — найдя кошель, Монах должен был придумать причину, объяснить, почему он пошел к Ткачу и взял с собой слугу, а потому он сказал, будто видел ее там. Все это ложь. Ее там не было. — Он по очереди посмотрел на каждого из нас, и в его взгляде была мольба, он просил нас поверить в невинность девушки. — Ей дали светильник, — сказал он, словно про себя. — Быть может, кто-то…

— Мартин, ее повесят, что бы мы ни делали, — сказал Тобиас, и в голосе его была жалость, но не к девушке.

— Инея на мальчике не было, и он не замерз, — сказала Маргарет. — Я отыскала Флинта, а он отыскал меня и был рад, вот так. Когда Флинт наткнулся на Томаса Уэллса, он застыл, был холодным, но инея на нем не было. Траву подернул, а мальчика — нет. Тогда, наткнувшись на мертвеца, Флинт об этом не подумал, но теперь вспомнил и уверен твердо.

— Добрые души, — сказал Тобиас, — раз деньги забрали только для того, чтобы тут же их отыскать, его убили не для того, чтобы ограбить.

— Монах и мальчик шли по одной дороге вместе в одно и то же время дня, — сказал Прыгун своим высоким звонким голосом. — Быть может, Монах его расспрашивал. Томас Уэллс говорил правду человеку власть имущему. Он бы показал ему кошель, он бы гордился оказанным ему доверием…

— И Монах увидел способ, как заставить Ткача замолчать, — сказал Соломинка. — Это объяснит следы удушения. Ткач мог бы убить таким образом.

— Девушка показала мне свои руки, — сказал Мартин. — Они огрубели от работы куда больше, чем мои. — Он раскрыл ладони и посмотрел на них. — Кисти у нее узкие, косточки мелкие, — сказал он.

Никто не знал, как ответить уместнее, такое ослепленное выражение было на его лице. И, быть может, мы обрадовались, что больше не надо думать, во всяком случае — пока, о картине, которую создали вместе: пустынная дорога, ощущение надвигающейся ночи, ласковые расспросы Монаха, готовность мальчика отвечать на них.

Прыгун и Соломинка с утра вместе отправились в замок, кувыркались и пели у ворот и в первом дворе. Они болтали с прачками и воинами в караульной внутри ворот.

— Никого смерть мальчика там не заботит, — сказал Соломинка. — Они про нее слышали, но у них там совсем другая жизнь. Разговоры только о турнире, который начинается завтра, да о танцах в День Рождества.

— Сэр Ричард и его супруга откроют танцы, как только вернутся после мессы, — сказал Прыгун. — Только об этом и разговоры, да о хвори молодого господина — он единственный сын, и имя ему Уильям. Они говорят, что он красавец и доблестный рыцарь и сладко играет на виоле.

— А что за хворь?

— Они не знают. Одни говорят, что он чахнет от любви. Его уже несколько дней никто не видел, он не покидает своего покоя. Не выходил, чтобы поупражнять своего коня для поединков на копьях, и не осматривал свои доспехи, а это странно; все говорят, от турниров он без ума и прославился своими победами на них. И тем более странно, раз туда съехались рыцари из разных мест и есть случай заслужить славу.

— Ну, прихоти знати холопам интереснее убийства ребенка, — сказал Мартин, и впервые после нашего возвращения ослепление любовью исчезло с его лица, сменилось горечью. — Да, — сказал он, — значит, он не покидает своего покоя, потому что так ему взбрело. То, что ее повесят по оговору лжеца-монаха, не идет ни в какое сравнение с хворью этого лорда. — Внезапно он застонал, и его ладони поднялись, пряча лицо. — Ее повесят, — сказал он.

И тут, когда его страдания озаботили нас всех, в сарай вошел Стивен и выругался, зацепившись башмаком за дверь. Он был пьян, на ногах держался нетвердо, но его голос, когда он приветствовал нас, был достаточно ясным. Он долгое время бродил по городу, а затем зашел в харчевню неподалеку от церкви, вроде бы без всякой на то причины, кроме как выпить. Такая у него была привычка, когда что-то его тревожило или пугало. Признаться в своих страхах он полагал трусостью, и ему не хватало выдержки Прыгуна или Соломинки или даже Тобиаса, находивших облегчение в шутках.

В харчевне он увидел и узнал могильщика, который выкопал могилу Брендану, а раньше — Томасу Уэллсу. И заговорил с ним, и они напились вместе — больше на деньги Стивена, — и разговорились по душам.

— За могилу мальчика уплатили, — сказал он теперь, садясь, вытягивая перед собой длинные ноги и приваливаясь спиной к стенке. — Могильщик говорит, что управляющий Лорда уплатил попу. Он говорит, что видел их вместе. Церковная дверь была чуть приоткрыта, а они стояли внутри возле купели. Он видел, как они разговаривали, видел, как деньги перешли из рук в руки. Потом поп дал ему два пенса за работу. Могилу он выкопал, но не видел, как мальчика предали земле.

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 45
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?