Вичка?! Сама?! В первый момент я даже не смог ничего сказать, настолько оказался поражен происходящим. Быть такого не может, чтобы Вичка пришла к каким-то Хранителям для того, чтобы написать лживое заявление. Нет! Это бредовый сон. Сейчас я ущипну…

Следующая мысль наполнила сердце расплавленным металлом, а бурлящая кровь бросилась в голову.

Конечно! Не могла сама Вичка написать такое заявление. Наверняка Веселкова воспользовалась помешательством девушки, чтобы выманить подобное заявление. Конечно же, ведь хантер Керенский амазонок неоднократно прилюдно унижал…

Злость заволокла взгляд. Подобрав ноги, я прыгнул с места, рассчитывая одной рукой отбросить Танюшу, а второй свернуть шею подлой змее. Одним ударом покончить с происходящим абсурдом.

Плечи больно заломило, что-то хрустнуло, и я рухнул на спину. В глазах от боли поплыла кровавая муть. Кисти, что едва не сломало цепью, и вывернутые плечи нестерпимо болели.

— Не делайте глупостей, Керенский, — опасно сузила глаза Хранительница, даже не пошевелившись. Наверное, заранее проверила позволенное цепью расстояние. — Вы только усугубите свое положение.

— Сука… — с ненавистью прохрипел я, приподнимаясь. — Тварь! Ты же прекрасно знаешь, что Вичка не в себе.

— Мне так не показалось.

— Решила выиграть любой ценой?.. Сволочь! Мразь!!

Казалось, что под спокойным изучающим взглядом Веселковой даже цветы завянут и покроются инеем. Сухой голос пропустил толику неприязни и официальности:

— Вы можете попробовать на суде доказать несостоятельность вашей супруги. Конечно, вам будет предоставлен адвокат из числа Хранителей. У нас есть хорошие юристы. Виктория Керенская согласна, не взирая на явную опасность с вашей стороны, повторить обвинение прилюдно в зале суда…

— На явную опасность? — с тупым удивлением повторил я.

— Конечно. Если все, что Виктория написала, — правда, то вы неоднократно ей угрожали физической расправой. Да, и еще, мы тоже внесем показания о попытке нападения на Хранителей.

Я судорожно вздохнул, не зная, что ответить. Да и каменная стена власти, с не по-женски накачанными мускулами, которой являлась Арина, явно не нуждалась в ответе. Оказавшаяся более зубастой и шустрой, Хранительница сейчас просто отдает дань традициям. Посетила бунтовщика и убийцу, насильника и подонка, попыталась поговорить. Но тот, сволочь неблагодарная, только изливает в ответ грязь и ругательства. Победитель настолько очевиден, что холодное равнодушие заняло место злости. Вдобавок начала сильно болеть голова в висках. Действие станнера так просто не проходит.

Веселкова, убедившись, что новых реплик не последует, вновь заговорила:

— Суд будет проходить в командной комнате. Там же, где будут слушаться и другие обвинения в ваш адрес. Генерал Борзов любезно предоставит вам вооруженный конвой, так что все будет справедливо и демократически. После заявление Виктории будут слушаться обвинения в вашей халатности в боевой обстановке. В вашу вину в смерти Хранительницы Лилии Тарасовой никто особо не верит, но провести расследование стоит. Если же все обвинения окажутся лживыми, организация Хранителей гражданских прав принесет положенные извинения и начнет разбирательство со сфабрикованными…

— Засунь себе извинения…

— Как знаете, хантер, — не захотела дослушивать Арина. — Похоже, что благоразумие не является вашей чертой. До завтра.

Так же индифферентно, словно разговаривая со стеной, Хранительница коротко кивнула и вышла прочь. Танюша в очередной раз победно улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй. Потом подхватила табурет и, манерно виляя обтянутыми хрустящей кожей бедрами, последовала за Ариной.

Через минуту в карцере выключили свет.

Трудно себе представить более глупого и абсурдного положения, нежели то, в котором очутился я.

Любимая жена, с которой я прожил больше пяти лет, обвиняет меня хрен знает в чем. Ладно еще, если я и совершал подобные вещи, сам бы удавился. Так нет же! Вопреки здравому смыслу в ответ на заботу и любовь встречаешь яркое желание моей смерти (хотя, если откровенно, кто знает, что происходит в голове у душевнобольной?). Но даже такой поворот событий можно принять. В конце концов, если играть по правилам Хранителей, то доказать невменяемость Вички довольно просто. А это, насколько я помню по Уголовному кодексу, автоматически аннулирует все ее показания. Единственная загвоздка в том, что позорить любимого человека публичным доказательством сумасшествия совершенно не хочется.

Вторая проблема серьезнее.

Генерал Борзов. Отец родной.

Вот так и отец, что решил бросить меня бешеным псам на прокорм, чтобы успокоить. Что задумал Борзов? Передел власти? Вряд ли генерал на такое не пойдет. Разве что под дулом пистолета отдаст часть влияния.

Какая-то таинственная игра, в которой мне довелось играть роль ничего не понимающего болванчика? Обидно, но тоже возможно. Даже более правдоподобно. Что наши жизни для них?.. Хотя нет, такой слоган оставим для любителей масонских заговоров.

Третий вариант вообще безрадостный.

Генерал решил подождать. Посмотреть, как будет относиться народ к новой организации. Тихонько понаблюдать за действиями опьяненных властью Хранителей, пока те не натворят ошибок. Вот тогда можно и выйти на арену. Тут, к слову, можно будет и хантера Керенского вспомнить, незаслуженно казненного. По воле народа, между прочим…

Черт! Что-то у меня совсем уж пессимистические мысли в голову лезут. Казненного хантера, блин. Ни фига не хочу быть павшим героем.

Новая мысль заставила меня рассмеяться. Но смех так жутко прозвучал в наступившей тишине, что я тут же замолчал.

Сейчас не время выдумывать сотни вариантов, что привели к сложившейся ситуации. Еще в школе я натвердо вызубрил принцип Оккама: «не умножай числа сущностей сверх необходимого!». А я тут уже целую систему домыслов выстроил…

В полной темноте и тишине холод словно стал ближе. Где-то далеко тихо работали вентиляторы, нагоняя в карцер пыль и сквозняк. Прикованные к трубе руки стали затекать и пощипывать. Голова раскалывается после заряда станнера, перед глазами плавают разноцветные круги. Поясница быстро задеревенела и начала неприятно покалывать. И не старик вроде бы, а отсутствие отдыха все же сказывается. Тоже мне, счастливое будущее… Эх, фантасты, вас бы всех собрать и к стенке. Звездные войны, суперсолдаты, дарты вейдеры и светлое будущее Человека… Ага, и сидим все сейчас в одном положении, медным тазом накрытые. Если не сказать грубее, что в данной ситуации приветствуется…

Несколько раз прочистив сухое, забитое пылью горло, я вспомнил о фляжке с водой. Долго в темноте шарил ногой, пытаясь найти флягу. Наконец, ботинок, уже на исходе отпущенного мне расстояния, зацепил что-то.

Хорошо, что света в карцере не было. Чтобы подтянуть носком ботинка фляжку к себе, пришлось так распластаться по полу, что с первого раза и не поймешь, что это я делаю. То ли гимнастика у-шу, то ли попытки превратиться в глиста.