— Что? — спросил он. Его рубашка была расстегнута спереди, оставались только французские манжеты, перетянутые запонками, которые надо было расстегнуть.

— Я просто задумалась, как часто ты это делал в Сент-Луисе.

— Что? — переспросил он.

— Притворялся, что все прекрасно, когда на самом деле все было не так.

Его голубые глаза стали серьезными, и часть напряжения выглянула в них на секунду. Потом он улыбнулся мне, и улыбка заполнила глаза.

— Я поем, если ты закажешь еду и на меня. — Он подошел ближе. И тут мне захотелось попятиться от него. Он ничего не сделал, правда. Выражение на его лице все еще было приятным. Но было что-то даже в том, как он стоял, что меня смущало.

— Я поем, потому что ты права, — сказал он, — я не обязан хотеть есть, пока я под этим, — он коснулся моего лица, — напряжением.

Одна лишь игра коников пальцев, заставила меня вздрогнуть. Я закрыла глаза, не уверенная, действительно ли их закрываю, чтобы не мешать ощущениям или для того, чтобы не видеть его лица. Его глаза теперь не улыбались. Они были наполнены чем-то взрослым, нематериальным и… смущающим.

Его рука скользнула вдоль моего подбородка, лаская лицо. Он поцеловал меня, на каблуках я была его немного выше. Отличие в росте было достаточно существенным, чтобы заставить меня открыть глаза. Внезапно я посмотрела на него с расстояния в несколько дюймов.

— Ты выглядишь пораженной, — заметил он мягко.

Я сглотнула, прежде чем смогла совладать с голосом, и проговорила странно хрипло:

— Я думаю, я и правда поражена.

— Чем? Мы и раньше целовались.

Я его смутила. Но я не могла подобрать слова… Я облизнула внезапно пересохшие губы.

— Я не знаю.

— Ты выглядишь почти… испуганной, — продолжил он почти шепотом.

Я отступила от него достаточно далеко, чтобы он не смог до меня дотянуться. Теперь было лучше.

Он опустил голову набок и посмотрел на меня:

— Ты возбуждена, — проговорил он, он казался удивленным.

Я подошла к небольшой кушетке в дальней стороне комнаты рядом со стулом. Я села и старалась на него не смотреть, пока снимала туфли и ставила их возле стула.

— Поговори со мной, Анита, — попросил он.

— Давай закажем еду, — сказала я.

Он подошел и встал на колени рядом со мной. Его рубашка все еще была застегнута только на манжетах. Рама ткани вокруг гладкой груди и мышц живота, которые напряглись, когда он опускался на колени.

Я отвела взгляд, и он встал. Он положил руку на мое запястье. Мой пульс взвился от этого прикосновения. Я встала и оказалась пойманной между Джейсоном и кушеткой. Я начала падать назад. Он сделал один из тех нереальных шагов «слишком быстро, чтобы заметить». Просто внезапно он встал и потянул меня за собой, держа за запястье. Кончилось тем, что я повалилась на него, и он поймал меня, обхватив за талию. Мы были одного роста, ведь теперь каблуков уже не было.

Я осталась стоять и смотреть ему в глаза с очень близкого расстояния, слишком близкого. Я зашевелилась, почти вырываясь.

Он выпустил меня и спросил:

— Что случилось?

Я открыла рот и закрыла его, стараясь дышать глубже, и наконец смогла ответить:

— Я не уверена.

— Лжешь, — ответил он.

Я нахмурилась, глядя на него.

— Я не лгу.

— Обычно, я не могу сказать, когда ты лжешь. Ты даже не пахнешь, когда лжешь, но твой пуль, он ускоряется, и твои глаза выдают тебя. Что случилось, Анита, пожалуйста, расскажи мне.

— Сначала давай закажем еду, а потом, пока ждем, я попытаюсь объяснить.

— Ты пытаешься выиграть время, чтобы все обдумать. — Он говорил почти уверенно.

— Да, — ответила я.

Он кивнул.

— Хорошо, давай позвоним в обслуживание номеров. — Его лицо было настороженным, закрытым. Теперь я не была ему нужна, чтоб выставить щит. Предполагалось, что я его утешение, пока мы тут.

Он подошел к столу в другой стороне комнаты и нашел там меню. Он его открыл, не поворачиваясь ко мне. Но он был слишком близким мне человеком, чтобы я не заметила, как напряглись его плечи. Все его тело говорило мне, как он недоволен. Дерьмо.

Я знала, что было не так — мой внутренний барьер против всего этого. Натаниэль мог меня освободить от него, так же, как и Мика, как Жан-Клод. Даже сам Джейсон помогал мне справиться с ним, когда у меня были проблемы с Натаниэлем, когда я все еще старалась не стать его любовницей. И хоть Джейсон и помогал мне справляться с проблемами с мужчинами в моей жизни, он никогда не становился сам проблемой. Я не знала, что у меня с ним тоже есть проблемы. Но они у меня были.

Я любила Джейсона. Немного иначе, да, но он тоже занимал место в моем сердце. И это место было мне хорошо знакомо. Когда-то там был Натаниэль. Потом Ашер. У меня были и другие мужчины в постели, но ни один из них так и не попал в эту часть моего сознания. Любовь, пусть и дружеская, похожа на чашу. Капля за каплей она наполняется, пока последним движением не попадает в нее последняя капля, и не переполняет ее. Жидкость в ней колеблется выше краев, и ты чувствуешь, что еще капля, и оно перельется через край. Когда-то я об этом даже не подозревала, теперь же это со мной уже происходило несколько раз. Я не могла позволить себе еще один перелив. Я не могла впустить в свою жизнь еще одного мужчину, тем более этого.

Разве он отличается? Чем же? Я была настолько скована в сексе и любви, что без Натаниэля или кого-то еще я не могла отличить похоть от настоящего чувства? Может быть, может. Боже, помоги мне, я не знала ответа.

— Я не знаю, чего хочу, — сказал Джейсон. Он протянул мне меню. Я взяла его, не глядя. Попытка не дать прочитать ему то, что было у меня в глазах.

Он знал, чего хочет. Хотела бы я ненавидеть то, что делаю.

Джейсон позвонил и заказал еду в номер: жаренный цыпленок и «Цезарь» для него и горячий сандвич с курятиной для меня. Он потребовал, чтобы в мой сандвич не клали ни в коем случае экзотического сыра или соуса. Какой придурок станет подмешивать сыр с плесенью к цыпленку? Наконец, он сел на кровать, снимая запонки и сбрасывая рубашку. Следом отправились носки, и он несколько минут бродил босиком, прежде чем упал на край кровати и сказал:

— А теперь поговори со мной.

Я встала, сняла жакет и повесила на вешалку, пытаясь придумать с чего начать.

— У меня никогда не было секса с тобой одним, только, когда я кормила ardeur.

— Согласен, думаю, это близко к правде.

Я повернулась и посмотрела на него. Он лежал на кровати, ничего не делая, облокотившись на одну руку. Должна признаться, он выглядел очень симпатично в этой позе. Я не могла допустить подобных мыслей.