в течение часа был решен вопрос о его досрочном откомандировании в Союз. При этом слово «досрочно» никак не вязалось с ситуацией с Николаем: вместо положенных 2 лет он провоевал в Афганистане уже 2 года и 3 месяца, а из округа ему уже выехала замена. Несмотря на это, москвичи увозили Николая с собой в качестве «трофея».

Провожая Николая, мы — недавно прибывшие офицеры, впервые увидели его в повседневной общеармейской форме с непривычными для нас красными просветами на погонах и того же цвета петлицами. К тому же он был трезвым. Однако за каких-то 20 минут полета на «вертушке» Николай, к изумлению своих «высоких сопровождающих лиц», полностью преобразился. По приземлению «борта» в аэропорту Пянджа встречавшие увидели незабываемую картину, которую очень красочно описал начальник КПП Николай. После спуска трапа из вертолета сначала вышел один из москвичей. За ним показался какой-то офицер в армейской форме, которого аккуратно «подавал» коллеге другой москвич. После чего «высокие гости» бережно взяли этого офицера под руки и, поддерживая его равновесие, направились к группе встречавших их офицеров. Ну а этот офицер в такт их шагов громко пел песню. Все задавались вопросом: когда и где Николай умудрился «принять на грудь» — ведь он садился в «борт» трезвым?

В погранотряде нашего доктора, как коммуниста, «вытащили» на заслушивание парткомиссии. И тут-то Николай, после партийного аутодафе — «торжественного» объявления ему выговора с занесением в учетную карточку члена КПСС и о «досрочном» откомандировании в «родной» КДПО, выдал свой последний «перл». Выходя из кабинета и переступив одной ногой порог, он неожиданно обернулся и, пристально посмотрев на членов парткомиссии и помахав поднятым вверх указательным пальцем правой руки, голосом провидца произнес: «Это еще не последняя война!» Как в воду глядел!

А еще Николай Ерш-в запомнился нам и тем, что в следствие своей пагубной привычки надругался над самыми светлыми чувствами нашего боевого товарища Ивана Лобанца. Как-то утром, будучи в состоянии «головка вава, во рту кака», когда запасы спирта истощились, «док» вынужден был пойти уже сам за «медицинской» помощью («чем бы похмелиться») по подразделениям ММГ. А с этим-то была проблема. И занесло его в комнату отдыха к офицерам минбатра (в отсутствие Лобанца), где ему на глаза попался объемный флакон французской туалетной воды, стоявший на прикроватной тумбочке Ивана — подарок жены во время недавнего приезда к нему на побывку в Пяндж. Не успели присутствовавшие и глазом моргнуть, как доктор, мучимый посталкогольным синдромом, тут же сунул свое «жало» в этот парфюм и продегустировал его не только на запах, но и на вкус. И хотя присутствовавшим офицерам дружными усилиями удалось «отбить» флакон, но «док» отхлебнул прилично. Чтобы Иван ничего не заметил, во избежание скандала и нежелания его расстраивать, кто-то разбавил парфюм чистой, «почти что родниковой», водой. В течение нескольких месяцев сослуживцы Лобанца, оберегая его светлые чувства и терзаемые совестью, молча наблюдали, как после бритья, освежаясь этим парфюмом, он с удовольствием и радостно заявлял: «А-ах, любимой женой пахнет!»

И в заключение темы борьбы с «зеленым змием» приведу еще одну быль, которую мне рассказал упомянутый Иван Лобанец. После завершения продолжительной операции в районе Таш-Кургана по взятию до селе неприступной одной из крупнейших на Севере Афганистана базы мятежников весной 1984 года в г. Пяндж вернулась наша НДШПЗ «Артходжа» во главе с капитаном Анатолием Мал-вым. Оказавшись в Пяндже, офицеры и прапорщики после четырехмесячного проживания в первобытных условиях бросились «снимать стресс» и окунулись во все прелести «цивильного» отдыха. Отдыхал и наш Анатолий. А в это время в гостинице, где он остановился, его ждала жена, нежданно-негаданно приехавшая к нему на «побывку» (и проживали они оба на одном этаже из 10 гостиничных номеров). Но встретиться любящим супругам уже несколько дней ну никак не удавалось: ежедневно жена приходила к дежурному Опергруппы отряда с требованием «отдать» ей мужа и получала заверения в его скором прибытии. Ну а Анатолий все это время «блуждал» между застольями у друзей-товарищей. Только на третий день, придя в Опергруппу, жена Анатолия столкнулась с Иваном Лобанцом, который тут же бросился на его поиски. Разыскав («уже» или «еще») хорошо «расслабленного» Толика и сообщив ему радостную весть о приезде жены, стал тащить его к ней со словами «Пойдем к жене!» Однако Анатолий из-за своей «усталости» что-то не понял и проявил высокий «облико морале», категорически заявив: «Я по бабам не пойду!» Тем не менее Иван, пересилив его сопротивление, все же доставил счастливого мужа к гостинице, где на входе они и столкнулись нос к носу с его женой. Чтобы понять всю комичность происходящего, нужно представить в тот момент внешний вид Анатолия: все десантники (включая «срочников») за несколько месяцев жизни в горах заросли «как Адамы» — у некоторых волосы были до плеч, «роскошные» бороды с усами (существовало суеверие, достоверность которого многие на себе проверять не желали: не стричься и не бриться до окончания операции), а лица — были черными от загара. Ну, настоящие афганцы. Неудивительно, что когда Иван, поддерживая какого-то пьяненького мужика-«неандертальца», радостно заявил опешившей женщине, что нашел ее мужа, то она с изумлением начала оглядываться по сторонам. Когда же Иван начал подталкивать к ней Толика, то она, будучи женщиной тоже морально устойчивой, твердо заявила: «Это не мой муж». Но Иван настойчиво толкал к ней Анатолия, заверяя: «Ваш, Ваш». И только вглядевшись в «утомленные» глаза «неандертальца», женщина с сомнением спросила: «Толя, это ты?» Тот наконец-то «прозрел» и с трудом произнес: «Я», обняв ее то ли от радости, то ли от слабости — ведь любимая жена всегда была его опорой в жизни. Вот при таких романтических обстоятельствах после длительной разлуки встретились любящие сердца.

Конечно, приведенные мною «приколы нашего военного городка» абсолютно не дают основания считать, что на «точках» было распространено пьянство — приведенные мною ситуации вовсе ни о чем не свидетельствуют, ибо это были отдельные частности. Несомненно, периодически мы поминали погибших, снимали стресс по возвращению из «тяжелых» операций, обмывали награды и звания, отмечали дни рождения. Важно отметить, что и в этом вопросе проявлялся дух товарищества: когда неожиданно объявлялось о присвоении звания или вручалась награда, а «виновник торжества» по какой-либо причине оказался не готовым к такому знаменательному событию, то другие товарищи, узнав об этом, кто с радостью, а кто скрепя сердце, «скребли по своим сусекам» и приносили ему «беленькую» дабы только соблюсти офицерскую традицию (независимо от имевшегося в распоряжении спиртного, виновник обмывал звездочки или награду полным 200-грамовым стаканом). Конечно, «переборы» на «загранточках»