— Дуся, привет, это я. Да, я в Москве. Нет, ничего, все нормально. Запиши-ка номерок и шурани его в свою базу данных. — Он вытащил из кармана клочок бумаги, продиктовал несколько цифр. — Шуранул? Хорошо, я подожду. Ну разумеется, мне нужен адрес. А что ж еще?

Он откинулся на спинку стула и закурил.

— А что, так просто? — спросила Бася. — Сунул в компьютер номер и получил адрес?

— Ага, — кивнул Б. О. — При том условии, что это Дусин компьютер. В подобных случаях Дуся незаменим.

— Он хакер?

— Да нет, просто коллекционер всякой полезной информации, — Б. О. плотнее прижал трубку к уху, повертел пальцами, требуя карандаш или ручку. Бася сбегала в комнату, принесла. — Ага, так. Пишу. Так, так. Спасибо. Все. Отбой.

Повесив трубку, он подтолкнул листок бумаги в направлении Баси:

— Ты не знаешь, где это?

Пробежав глазами название улицы, она вздрогнула.

— Это? Это в двух шагах отсюда. Во двор через арку. Дальше — сквер. А потом — эти дома. А что там?

— Ты все равно не поверишь, — улыбнулся Б. О., поднимаясь со стула. — Мне надо переодеться. Где мой свадьбишный аглицкий костюм?

На второй день знакомства они сходили в ближайший магазин мужской моды и снабдили Б, О. нормальной городской одеждой: джинсы, несколько маек, пара сорочек, кроссовки. Его темный костюм с тех пор лежал, аккуратно упакованный в плотный защитный чехол, в машине на заднем сиденье.

— Дай ключи, — попросил Б. О.

Минут через десять он предстал перед ней таким, каким Бася увидела его впервые. Она отметила про себя, что Б. О. умеет носить дорогие вещи.

— Ты выглядишь на сто миллионов, — задумчиво протянула она. — А куда мы собрались?

— Не мы, а я, — поправил Б. О., присев к столу. — Видишь ли, помимо адреса, в компьютере моего приятеля значился профиль заведения, обладающего названным мной телефонным номером. Я хочу туда наведаться и забрать похищенные у нас вещи. В основном, конечно, дискеты и компакт-диски.

— Фешенебельный ночной клуб? — предположила она. — Фонд культуры? Консерватория? Заседание парламента? Совещание в кремлевской администрации? Совет министров? Дом кино? Запись на телевидении? Валютная биржа?

Он с минуту молчал, потом покачал головой.

— Нет. Нечто среднее между всеми этими достойными заведениями. — С видом уездного трагика он распахнул руки: — Дорогая, я сейчас иду в бордель!

— Вот черт, у него наверняка нет с собой презервативов, — устало покачала она головой, глядя в стакан, когда услышала щелчок дверного замка.

* * *

Бабочка? Откуда здесь бабочка? Да еще такая приторно-розовая, ширококрылая. Откуда она в замкнутом со всех сторон дворе-колодце, где нет ни пяди живой земли, а есть только камень и асфальт, асфальт и камень и где стоит неподвижный колодезный воздух, прохладный и сырой…

— Эй! — негромко окликнул бабочку Б. О.

Путь, подсказанный Басей, лежал в глубину квартала, где за школьным двором, обнесенным чугунным старого фасона забором, находилось нужное строение.

Именно строение — домом в привычном смысле слова эту конструкцию назвать было трудно. Строение представляло собой миниатюрный квартал, составленный из выкрашенных в салатовый цвет шестиэтажных домов, причудливо сросшихся друг с другом и обступающих три маленьких замкнутых дворика, связанных между собой глубокими арками. Автор этого ансамбля, скорее всего, был человеком взбалмошным, склонным к шараханью из стороны в сторону, — так, внутренние стены одного из колодезных стволов были сплошь облеплены полукруглыми балконами, тогда как в соседнем их не было вовсе, а при разработке внешности третьего архитектора занимали эркеры. Впрочем, эклектика нисколько не раздражала, напротив, в тесных дворах было поразительно уютно, так что те минут десять, что Б. О. пришлось потратить на розыски нужного подъезда, даже подняли настроение, и в довершение всего он увидел огромную розовую бабочку, неподвижно висевшую в темной нише, в глубинах которой и скрывалась искомая дверь.

— Ты кто? — спросил Б. О. — Ночная бабочка?

— Типа того, — донеслось из темноты.

Бабочка шевельнула крыльями и двинулась на него.

При ближайшем рассмотрении она оказалась гигантским атласным бантом, покоящимся на голове девчушки лет пятнадцати. Бант сообщал ее игрушечно-целлулоидной наружности впечатление законченности. Диссонансом были разве что глаза, светло-серые, с поволокой. В них стояло выражение беззащитности, которое так трогает даже самое заскорузлое, стоеросовое мужское сердце.

Это выражение, вспыхнув, тут же погасло, впиталось в туманную поволоку, большие ресницы мелко задрожали. Сейчас заплачет, подумал Б. О. и оказался прав.

Девчушка продолжала плакать, не обращая внимания на то, что Б. О., ласково приобняв ее за плечи, уводит со двора, и они оказываются на какой-то детской площадке с разболтанными качелями, песочницей и лавочкой.

— Посиди тут.

Минут через десять она начала приходить в себя. Взяла протянутую Б. О. сигарету, прикурила.

— Ты похожа на подарочную куклу. Тем более с этим огромным бантом. На Барби.

— А я и есть подарок.

— Да?

— Да. — Она нехорошо как-то, некрасиво улыбнулась. — Клиент звонит в агентство и говорит: у моего лучшего друга сегодня день рождения, пришлите ему какую-нибудь девушку в подарок, посимпатичней которая. Тебя наряжают, напяливают на башку этот бант, розовый или голубой, — она дернула за ленту, и бабочка сложила крылья, растеклась по плечам. — Ну, идешь по адресу, звонишь в дверь. Открывает тебе мужчина… Вы Игорь? Или там Вася, Петя… Ну, я. Ну а я ваш подарок ко дню рождения.

— И что дальше?

— А ты сам не догоняешь? — Она помолчала, наблюдая за сигаретным дымком. — По-всякому бывает дальше. Иногда усадят за стол, покормят, попоят да и отпустят. Бывает совсем наоборот. Один меня прямо на пороге стал лапать, потом потащил в комнату, взгромоздил на стол среди каких-то плошек с салатами и начал трахать.

— А гости?

— А что гости? Сидят себе, пьют, жрут. Какой-то придурок маслину на вилку наколол, тычет: детка, открой рот, закрой глаза.

— Пикантное, должно быть, блюдо из тебя вышло… Так ты сейчас с вечеринки, стало быть? Что там — день рождения? Именины? Банкет по случаю вручения кому-то Нобелевской премии?

Она хотела что-то ответить, но так и застыла с открытым ртом, тупо глядя перед собой. Потом едва слышно выдохнула:

— Хуже.

Медленным взглядом с ног до головы она оценила стоявшего перед лавкой Б. О. — от мысков ботинок до тугого воротничка рубашки — и с подозрением в голосе поинтересовалась:

— А ты, часом, не туда двигал? Не в салон добрых услуг? Четвертый этаж, дверь направо, квартира пятьдесят шесть. Прикид у тебя тот еще, для клиента в самый раз.