— Наверное, этот Шар очень ценный, если ему тысяча лет, — сказала я миссис Дельвеккио-Шварц, которая расставляла на столе нашу обычную закуску.

— Если бы я продала его, то смогла бы купить отель «Австралия», но хрустальные шары никто не продает, принцесса. Особенно если работает с ними.

— Как он к вам попал?

— Подарила прежняя хозяйка — точнее, завещала. Шары переходят от одной прорицательницы к другой. Перед смертью я тоже завещаю его.

Вдруг Фло содрогнулась всем телом, слетела с моих колен и нырнула под диван.

Не прошло и тридцати секунд, как в открытую дверь шагнул Гарольд. Как Фло узнала, что он идет? Я не слышала ни шороха одежды, ни шарканья шагов.

Миссис Дельвеккио-Шварц помрачнела, как грозовая туча.

— Какого черта тебе тут надо? — сердито произнесла она. — До четырех еще три часа. Тебя тут не ждали, Гарольд, так что проваливай.

Пробуравив меня взглядом, полным ненависти, он перевел глаза на нее и заявил:

— Дельвеккио, это позор!

Дельвеккио? Значит, это ее имя?

Она со стуком поставила на стол бутылку бренди и посмотрела на Гарольда так, что даже я поняла, что он видит в ее глазах.

— Позор? — переспросила она.

— Две извращенки, которые живут наверху, воруют деньги из газового счетчика в ванной!

— Чем докажешь? — Миссис Дельвеккио-Шварц выпятила нижнюю губу.

— А зачем? Мне и без доказательств все ясно! Кто еще в доме способен на такое? Ты сама велела мне проверять все газовые счетчики каждое воскресенье! — Он сморщился. — Сказала, что тебе трудно нагибаться, а у меня все равно утиная болезнь!

Злорадно усмехнувшись, она повернулась ко мне:

— Верно, принцесса. Знаешь, что такое утиная болезнь?

— Нет, — ответила я. Лучше бы она не высмеивала Гарольда при мне.

— Задница слишком близко к земле. — Она тяжело поднялась. — Идем посмотрим, Гарольд.

Я знала, что выманивать Фло из убежища бесполезно. Гарольд наверняка вернется, и Фло это понимает. Маленький экстрасенс. Где-то я читала, что такие способности начали изучать. Мерзавец Гарольд! Это он нарочно, чтобы испортить мне посиделки с миссис Дельвеккио-Шварц. Джим и Боб таскают монетки из счетчика? Не смешите меня.

Многое подсказывало мне, что этого внешне сдержанного и пропитанного ненавистью старика захлестывает злость. Мне вдруг вспомнилась лекция одного психиатра. Он рассказывал нам о «маменькиных сынках» — одиноких мужчинах, живущих с матерью. К тому времени, как матери умирают, эти мужчины уже настолько неадекватны, что чаще всего попадают в лапы к другим властным женщинам. Неужели Гарольд — «мамсик»? В образ вполне вписывается. Но ненависть ко мне это не объясняет. Как правило, «мамсики» безобидны, а если и проявляют склонность к насилию, то их агрессия направлена на доминирующую женщину, но чаще — на самих себя. Если верить тому типу, который читал лекцию. Сегодня выяснилось, что я не единственный предмет ненависти Гарольда. Его новыми жертвами оказались Джим и Боб. А Джим — еще одна Королева Мечей.

Я сразу услышала, что миссис Дельвеккио-Шварц возвращается, потому что она заливалась хохотом.

— Красуля, ты бы только видела! — вскричала она, ворвавшись в комнату. За ней с каменным лицом следовал Гарольд. — Это нечто!

— Что именно? — послушно спросила я.

— Эти шельмецы все время крали из счетчика в ванной деньги, только замок они не трогали — нет, что ты! Просто взяли ножовку и распилили петли на дверце, через которую деньги выгребают. И никто ничего не заметил! Но это же умора — столько возни из-за двух пригоршней пенсов!

— Дельвеккио, я требую, чтобы ты выставила этих женщин! — заявил Гарольд.

— Слушай, приятель, — сквозь зубы процедила миссис Дельвеккио-Шварц, — это сделали не Джим и Боб, а Чиккер и Мардж с первого этажа. Вот так-то.

— Они порядочные люди, — стоял на своем Гарольд.

— Балда, и когда же ты наконец поумнеешь? Ты что, не слышишь, что он каждую пятницу бьет ее, когда приползает домой на бровях? Тоже мне порядочные! — У нее затряслись плечи. — За грош удавятся! Но теперь уже ничего не докажешь. Да я и не собираюсь. Хорошо еще клиентов к себе не водят. Если бы не шумели по пятницам, были бы жильцы что надо.

— Поверю тебе на слово, — сказал Гарольд, которому было явно наплевать на Чиккера и Мардж. — Но я все равно требую, чтобы ты выгнала лесбиянок! А эта езда на мотоцикле! Они омерзительны, а ты дура!

— А тебе, — не осталась в долгу миссис Дельвеккио-Шварц, — даже в доме 17d никто даром не даст. Отвали! Пшел отсюда, слышал? И не трудись приходить в четыре. Я не в настроении.

Но Гарольд будто не слышал: он впивался жгучим взглядом в меня. А я, понимая, что скандал для моих ушей не предназначен, пристально смотрела в Хрустальный Шар, в котором отражалась перевернутая комната.

— Еще одну шарлатанку обучаешь? — съязвил Гарольд.

Миссис Дельвеккио-Шварц не ответила. Просто взяла его за шиворот и за штаны и выкинула за дверь, как соломинку. В коридоре послышался грохот, я вскочила, чтобы проверить, не убился ли Гарольд, но передумала. По крайней мере теперь он угомонится.

— Вали отсюда, дерьмо собачье! — крикнула миссис Дельвеккио-Шварц в коридор, вернулась в комнату и села с довольным видом. А потом повернулась к дивану: — Можешь вылезать, Фло, Гарольда уже нет.

— Почему Фло так боится его? — спросила я, потягивая бренди, пока Фло сосала материнскую грудь.

— Кто знает, принцесса?..

— А нельзя расспросить ее?

— Она не скажет. Да я и не хочу знать.

— А он… не обидит ее? — осторожно продолжала я.

— Нет, Харриет, не посмеет. Честное слово, я не настолько глупа. Я просто знаю.

— Не думала, что кому-то в Доме не по душе Джим и Боб.

— Гарольд никого не любит.

— Он, случайно, не маменькин сынок?

Меня опять пронзили рентгеновским взглядом.

— Ну разве не умница? Да, ты права. Его мамаша была профессиональной больной — целыми днями лежала в постели, а Гарольд ей прислуживал. А когда она умерла, он заметался, как цыпленок с отрубленной головой, не знал, как жить дальше. Мало того, его мать завещала все свое имущество двоюродной сестре из Англии, которую не видела с детства. Сестра продала дом, Гарольд остался на улице. Все свои деньги он тратил на эгоистичную старую корову. Когда он зашел спросить, не найдется ли у меня комнаты, я его пожалела. Раньше у меня жил другой учитель из той же шикарной частной школы, от него Гарольд и узнал про Дом. Я раскинула карты, а они сказали, что Гарольду предстоит важная работа в Доме. Вот я его и пустила. А потом, — она осклабилась, — оказалось, что у него не только манеры, как у старой девы, — он был девственником! Помяни мое слово, принцесса: ты еще встретишь такого.