Я встаю и выхожу из комнаты прежде, чем они успевают сказать хоть слово.

Я понятия не имею, где он может быть. Я никогда раньше не переступала порог этой больницы, поэтому просто начинаю ходить.

Достав свой мобильный из кармана, я открываю приложение, которое он установил для меня несколько недель назад, и жду, пока оно загрузится, пока я спускаюсь на лифте на первый этаж.

Что-то подсказывает мне, что он сбежал из здания, поэтому я следую своей интуиции, пока жду.

Я выхожу на осеннее солнце поздним утром и плотнее закутываюсь в толстовку с капюшоном, поскольку прохладный воздух заставляет меня дрожать. К счастью, приложение наконец загружается, и я нахожу его сотовый в зеленой зоне рядом со зданием.

Идя в том направлении, я продолжаю идти, пока не приближаюсь к его точке.

Я нахожу симпатичный маленький благотворительный садик, пожертвованный семьей ребенка, который погиб несколько лет назад, и кладу в карман свой мобильный, зная, что он будет где-то рядом.

Я прохожу через несколько безукоризненно подстриженных кустов и нахожу темную фигуру на самой дальней скамейке.

Мое сердце болит за него, когда он сидит там с совершенно разбитым видом, обхватив голову руками.

Я знаю, как только она подходит, потому что пустота, которая поглотила меня с тех пор, как я сбежал из той семейной комнаты, уменьшается.

Но я не двигаюсь и не поднимаю глаз, чтобы подтвердить то, что я уже знаю.

Как будто все мое тело сдалось.

Вся моя борьба, мой гнев… все вытекло из меня, не оставив мне ничего, кроме оболочки человека, которым я обычно являюсь.

Как все это может быть справедливо?

Как?

Мы уже так много потеряли. Как все это дерьмо может случиться только с одной семьей?

София и Зои не заслуживают ничего из этого.

Я, с другой стороны… после всего дерьма, которое я натворил, я более чем заслуживаю боли.

Стелла опускается на скамейку рядом со мной и обнимает меня за талию.

— Привет, — шепчет она, прижимаясь губами к моему плечу.

Медленно выдыхая, я немного сажусь и смотрю на нее.

— Черт, — выдыхаю я, глядя на выражение ее лица. — Неужели…

— Я-я… доктор сказал…

— Черт. Черт, — рявкаю я, моя ладонь сталкивается с сиденьем деревянной скамейки, все, что угодно, чтобы причинить физическую боль, чтобы облегчить боль в моей груди, которую немного легче переносить.

Я пытаюсь встать, чтобы снова убежать, но рука Стеллы обхватывает мою руку, и она держит меня изо всех сил, чтобы остановить меня.

— Детка, мне нужно…

— Нет, — огрызается она, хлопая ладонью по моей груди и заставляя меня откинуться назад.

— Что ты…

Шок прерывает мои слова, когда она забирается ко мне на колени, оседлав меня, и берет мое лицо в свои руки.

— Не убегай от меня, Себ. Я здесь. Все, что тебе нужно. — Она наклоняется вперед, прижимаясь своим лбом к моему. — Я здесь, — повторяет она.

Обхватив ее руками, я притягиваю ее к себе, крепко прижимая к себе и прерывисто дыша.

Она целует меня в шею, ее тепло и поддержка распространяются по мне.

Мы молчим, пока идут секунды и минуты, и она не делает ни малейшего движения, чтобы попытаться вырваться из моих крепких объятий. Она просто делает именно то, что обещала. Она здесь. И она не отпускает.

— Наверное, нам стоит вернуться наверх, — говорю я в конце концов.

Честно говоря, это последнее, что я хочу делать. Я бы предпочел просто уйти из этой больницы и забыть обо всем, что произошло.

Но я не могу.

Я не могу так поступить со своими сестрами. Они были там, стояли рядом со мной всю мою жизнь. Пришло время вернуть эту услугу и быть рядом с ними.

— Ты уверен?

Пытаясь проглотить гигантский комок, который застрял у меня в горле при мысли о том, что должно произойти, я киваю и отпускаю свою тисковую хватку вокруг тела Стеллы.

Взяв мою руку в свою, она молча ведет меня обратно к зданию.

Задолго до того, как я готов, мы останавливаемся у двери, где, как нам сказали, обе мои сестры с мамой.

— Это только для ближайших родственников, — тихо говорит появившаяся здесь медсестра, когда мы останавливаемся.

Мои глаза встречаются со Стеллой, паника закипает во мне.

— Она-она моя невеста. Это…

— Себ, все в порядке. Твои сестры там, а я буду прямо здесь. Я не отойду от окна.

Ее глаза умоляют меня не делать из этого большого дела.

В глубине души я знаю, что она права. Она однажды встречалась с мамой — она не чувствует, что ее место быть вовлеченной в это. Но, черт возьми, я хочу, чтобы она была там.

— Я позвоню Тео. Я буду ждать прямо здесь.

— Черт, я… — Подняв свободную руку, я убираю волосы со лба, пока не становится больно.

Я ненавижу это. Я ненавижу чувствовать себя таким чертовски уязвимым. Но… Она мне чертовски нужна.

— Все в порядке, — произносит она одними губами, дергая меня за руку и притягивая к себе.

— Я здесь, — шепчет она, ее губы касаются моих.

— Я чертовски люблю тебя, Чертовка, — твердо говорю я ей, прежде чем прижаться губами к ее губам в поцелуе, который совершенно неуместен в данной ситуации, но, черт возьми, если меня это волнует.

Медсестра кашляет, и Стелла отталкивает меня, заставляя нас оторваться друг от друга.

— Я тоже тебя люблю. Ты можешь это сделать.

Я киваю один раз и поворачиваюсь к ней спиной. Самая сложная вещь на свете.

Когда я толкаю дверь, мое сердце чувствует, что оно вот-вот разлетится на миллион осколков, и, глядя на заплаканные лица моих сестер, это нихуя не помогает.

Оглядываясь через плечо, я вижу Стеллу, стоящую точно там, где она была, хотя теперь она размыта сквозь матовое стекло окна.

— Себ, — кричит София, бросаясь ко мне и обнимая меня за плечи. — Мне так жаль.

— Это не твоя вина, Софи, — говорю я, в моем голосе нет никаких эмоций.

Руки Зои обнимают нас обоих, и мы стоим так очень долго, а машины пищат позади нас.

Стук в дверь окончательно разлучает нас, и в комнату проскальзывают доктор и две медсестры.

— Все в порядке? — тихо спрашивает доктор, и София кивает, мы втроем садимся рядом с маминой кроватью.

Не в силах смотреть, я втягиваю голову в плечи, пока доктор и медсестры делают свое дело, и всего через несколько минут гудение и свист машин прекращаются.