— Но почему?

— Кто знает? Отец Виспасиан признался, что в местных краях не слишком-то жалуют обитателей крепости, — люди боятся заразы и сглаза. А может, просто не прочь запустить руку в крепостные погреба.

— Что же делать?

— Ясно одно: всех, кто завтра выйдет за ворота обители, прирежут, как жертвенных овец. А через месяц здесь соберется целая армия. Крепость возьмут так или иначе, штурмом или измором, и все, кто еще остался в живых, будут перебиты. А затем король пожалует крепость и земельный надел новому, более сговорчивому барону, — может быть, даже самому Тобиасу. Не стоит ввязываться в войну с королями.

— Но отец Виспасиан…

— Отец Виспасиан твердо верит, что стоит нам выйти на поле брани, как с облаков спустится небесное воинство, чтобы подсобить в праведном бою. Это святой человек, но какие-то земные вещи ускользают от его понимания. Церковь не встанет на его защиту, не пойдет против короля, да и всем этим толстобрюхим святошам он давно поперек горла.

— Почему?

— Потому что люди ненавидят тех, кто осмеливается жить так, как они сами считают правильным. Отец Виспасиан ведь даже, строго говоря, не рукоположен, он не служитель церкви. Он из славного и древнего рода воинов, которые на поле брани, а не на придворных балах, завоевывали титулы и земли. Кронк отправил его подавлять бунт на южных границах королевства, и он вернулся с маленькой бляшкой проказы, мечтая только о том, чтобы умереть в родных стенах. Как видишь, жив до сих пор. Но вся его большая семья — жена, пятеро сыновей и дочь — умерли на его руках от лихорадки. Когда он засыпал последнюю могилу, то надел рясу и открыл крепость и закрома для всех страждущих. У обители крепкие стены, но ей не выстоять.

— Что ты задумал, Грей? — тихо спросила Сашка.

— Я уйду. И у Тобиаса не будет повода для осады крепости.

— Но как?!

Грей снова выглянул в бойницу.

— Отсюда можно перебраться на крепостную стену, это не так уж высоко. Нужно только найти хорошую веревку.

Сашка прикинула, где раздобыть такую, — те, что она видела на конюшне и в сарае, не казались достаточно крепкими, чтобы выдержать вес взрослого мужчины. Она уже развернулась, чтобы идти, когда услышала вопрос:

— Ты считаешь меня жалким трусом, да?

Сашка порывисто обняла Грея, стараясь сдержать подступившие к горлу слезы.

Когда она вышла во двор, звон колоколов уже созывал обитателей крепости на вечернюю молитву. Сашка подняла глаза в небо, провожая взглядом вспорхнувших с колокольни сизых голубей. И как она сразу не догадалась!

Она подождала минут пятнадцать, когда из колокольни выйдет долговязый конопатый звонарь, и шмыгнула в темный проем. Почти все внутреннее пространство колокольни занимал каменный стержень, который по спирали опоясывала лестница со стертыми ступенями. Воздух был спертым и затхлым, а стены с каждым витком наползали все ближе. Немудрено, что звонарем стал худосочный Вильям, — любой из более упитанных служителей обители попросту застрял бы здесь, как пробка в бутылочном горлышке. Борясь с приступами подступающей дурноты, Сашка карабкалась все выше, пока, наконец, не вырвалась на открытую площадку. От быстрого подъема голова слегка кружилась. Площадка была совсем крошечной. На засиженном птицами полу, как клубок пыльных змей, свились изрядно потрепанные веревки разнокалиберных колоколов. С языка самого большого колокола свешивался тяжеленный канат толщиной в руку. Выбрав подходящую веревку, Сашка выхватила клинок, подпрыгнула и одним махом отсекла ее у колокола над головой. Тащить ее по лестнице нечего было и думать. К тому же Вильям мог вернуться в любой момент. Ухватившись за край колонны побелевшими пальцами, Сашка высунулась и, убедившись, что в округе нет любопытных глаз, подтащила моток веревки к краю и сбросила вниз. К счастью, ей удалось улизнуть незамеченной.

Грей ждал ее. Он встал из-за стола и передал тонкий свиток.

— Отдай завтра отцу Виспасиану. Надеюсь, слова, начертанные на бумаге, покажутся ему весомее тех, что произнесены вслух. И, вот еще… — он мял в левой руке маленький, вчетверо сложенный кусочек пергамента, не решаясь ни отдать его, ни хотя бы назвать имя той, кому предназначено послание. Сашка молча кивнула.

Дождавшись наступления темноты, Сашка обвязала Грея за пояс и, отыскав между камней кладки ржавый железный крюк, соорудила что-то вроде блока. Крепко уперевшись обеими ногами и обмотав ладони тряпкой, она медленно стравливала веревку. Веревка натянулась, а затем резко ослабла. Сашка услышала глухой звук удара о землю. Высунувшись чуть ли не по пояс, она увидела, как Грей, тяжело припадая на левую ногу, двинулся было в сторону леса, а затем, круто развернувшись, пошел прямо на огни костров.

Серый рассвет застал Сашку в большой спальне приюта, где смешались запахи кислого молока, грязных пеленок и младенческого пота. В кроватке спал маленький принц. Всю долгую ночь Сашка держалась за его пухлую ручонку, как за последнюю надежду на то, что все еще может быть хорошо.

Сашке так и не хватило решимости рассказать Эвейн о том, что Грей ушел. Его письмо по-прежнему лежало в лифе платья, царапало, жгло кожу. Сашка неслышно поднялась, поправила сбившееся покрывальце и уже не в первый раз удивилась тому, как же быстро растет Артур. Во сне его лицо казалось не по-детски серьезным. Вчера, завидев ее, он так обрадовался, что едва не опрокинул колыбель, свесившись через бортик, — она едва успела подхватить принца на руки.

«Та», — пролепетал он, обняв ее за шею.

Пока он не уснул, Сашка еще как-то держалась, старалась спрятать слезы, которые тихо катились по щекам. Вместо того чтобы спастись, Грей пошел на верную смерть, чтобы отвести беду от обители и избежать кровопролития. Глупое геройство.

Стараясь ступать как можно тише, Сашка выбралась из спальни.

У главных ворот царила полная сумятица. Встревоженно топтались и всхрапывали оседланные лошади, бестолково метались кое-как вооружившиеся защитники крепости в длиннополых балахонах, поблескивали начищенные с вечера гнутые доспехи, лязгали мечи, частоколом вздыбливались колья. Кто-то крепко ухватил Сашку за предплечье и развернул.

— А, вот ты где, — осклабился бродяга, заросший черной щетиной до самых глаз. — Ну, и где же твой дружок?

— Я… не знаю, — пробормотала она.

— Затеял, значит, сыр-бор — а сам в кусты?

Сашка дернулась, пытаясь вырваться из стальных клещей. На ее плечо мягко опустилась ладонь.

— Оставь ее, Ингвар.

Отец Виспасиан отвел ее в сторону и испытующе посмотрел в глаза.

— Грей ушел ночью. Он надеялся, что так спасет всех, — призналась она.

Сашка протянула настоятелю обители смятый свиток. Тот быстро пробежал его глазами и устало вздохнул. За воротами протрубили в рог.

— Именем короля, откройте ворота обители. Преступник пойман и понесет заслуженное наказание. К чему бессмысленное кровопролитие?