— Обнимите меня за шею, и я, приподняв, поставлю вас на ноги.

Безропотно она повиновалась и с беспокойством ощутила, как ноги сгибаются под нею. Вся дрожа, она цеплялась за Ланса, потрясенная тем, что ноги не повиновались ей, хотя еще вчера она могла стоять на них несколько минут.

Ланс, однако, не стал придавать большого значения этой неудачной попытке. Гейл почувствовала, как он быстро поцеловал ее в волосы.

— Не берите в голову, вы всего лишь пробовали. В следующий раз обязательно получится. Больно?

Ей досаждала только боль мучительного разочарования, но он не должен был знать почему. Гейл отрицательно покачала головой. Ей было непереносимо, что приходится терпеть его объятия. Он продолжал держать ее еще какое-то мгновение, перед тем как усадить в кресло и отвезти к кровати. Гейл выглядела расстроенной до слез.

Он усмехнулся:

— Вы слишком много думали об этом. Необходимо в распорядок дня включить отдых. Надо будет придумать на выходные какую-нибудь культурную программу.

Гейл догадалась, что он вспомнил ее недавний срыв, и старая ненависть вспыхнула вновь.

— Я справлюсь, — сказала она хмуро.

Он резко заметил:

— Возможно, мы выбрали неправильное время дня для первой попытки. Вы утомлены. — Затем игриво провел пальцем по ее подбородку. — Что ж, все впереди.

Но Гейл не успела ответить на его подтрунивание, по его сигналу вошла сиделка, и он оставил их. Когда медсестра переодевала ее для сна, Гейл размышляла, что та думала о молодоженах, которые живут в разных комнатах и никогда не стремятся к обществу друг друга.

Внешне Ланс, казалось, выглядел удовлетворенным текущим положением дел. Он редко отлучался в Лондон и руководил всеми своими делами из библиотеки своего дома, включая звонки в Штаты относительно компьютерного бизнеса.

Иногда он звонил мачехе. Однажды утром Гейл через открытое окно библиотеки услышала его разговор с ней. Девушке стало интересно, как отреагировала Лаура ван Элдин на брак Ланса. Гейл показалось, что та не очень-то довольна.

Она обернулась, услышав шаги у себя за спиной. Ланс, прислонившись к раме открытого окна, смотрел на нее. Он был одет во все коричневое: пиджак, бархатные брюки и муаровую рубашку с воротником поло. Тон его одежды изменил цвет глаз, придавая жар янтаря их глубине.

Через минуту он подошел к ней и наклонил голову, чтобы посмотреть на книгу, которая так и лежала нераскрытой на коленях Гейл.

— Неинтересно или надоело читать? — спросил он дружелюбно, стараясь поймать взгляд затененных ресницами глаз.

— И то и другое, — признала она уклончиво.

— Хотите, покатаемся на машине?

На ее лице появился интерес, но высказалась она без особого энтузиазма:

— Сейчас? В этом? — Она критически осмотрела свои белые брюки.

Ланс окинул ее одобрительным взглядом:

— Почему бы и нет? Сейчас подгоню автомобиль.

Она посмотрела ему вслед, и ей безумно захотелось избавиться от своего утомленного тела и навсегда забыть ту незнакомку, в которую она постепенно превращалась. Все время размышляя о прошлом, Гейл поняла, что стала старше на сто лет после всех несчастий, свалившихся на ее голову. Это чувство было сродни ощущению пожилого человека, который больше не видит мир в розовых тонах, но остро ощущает его реальность и холодность. Может быть, это расплата за счастливые дни, которых в ее жизни было не мало?

— Куда же мы поедем? — спросила она, удобно устроившись в его просторном автомобиле.

— Туда, где вы никогда не были прежде.

— Откуда вы знаете?

— Я не знаю, — она услышала усмешку в его голосе, — я только предполагаю.

Они въехали на возвышенность, откуда им открылись холмистые просторы под голубым небом и отливающие золотом буковые рощицы среди небольших лесных полян. Мягкий ветерок, врывающийся через открытое окно автомобиля, ласкал ее волосы, и она старалась не портить удовольствие воспоминанием об аварии. Ланс вел машину спокойно и ровно, чтобы Гейл чувствовала себя защищенной.

— Ну, вот мы и приехали, — сказал он наконец, сворачивая с шоссе на неровную проселочную дорогу, ведущую к очаровательному черно-белому деревянному дому. Гейл успела прочитать надпись на вывеске: это был собачий питомник.

Ворота стояли открытыми, и они въехали во двор. Очевидно, их сразу же заметили — как только они остановились у двери, вышла женщина, окруженная сворой щенков. Она была лет тридцати, высокого роста, худощавая, с гладкими каштановыми волосами, приятной улыбкой и карими глазами.

— Привет, Ланс! — просияла она от удовольствия и без любопытства радушно взглянула на Гейл.

Ланс обогнул машину, чтобы подойти с той стороны, где сидела девушка, и, нагнувшись, взглянул на нее:

— Как тебе нравятся щенки, Гейл?

Но Гейл уже давно наблюдала за играми белых и рыжих пекинесов, вертевшихся под ногами их владелицы. Женщина, которую Ланс представил как Кейт Фостер, взяла одного щенка и передала его Гейл.

— Моя любимица, — сказала она с улыбкой. — Она хорошо себя ведет, послушна, не дерется, здоровенькая — настоящая леди.

— Соответствует описанию идеальной жены! — усмехнулся Ланс.

Гейл ласково гладила шелковистую шерстку маленького тельца.

— Прекрасная собачка. Я действительно могу ее взять?

Ланс насмешливо посмотрел на Кейт.

— Позволим ей взять?

Кейт Фостер засмеялась:

— Я думаю, что щенок уже узнал свою хозяйку, — сказала она, наблюдая, как собачка устраивается на руках у Гейл.

По дороге они купили лукошко для щенка.

— Как вы назовете ее? — спросил Ланс.

Гейл посмотрела на маленькую собачку, спящую в корзинке на ее коленях.

— Мисти[1], — сказала она, и глаза ее затуманились слезами.

— Довольно просто, если сравнить с именами в ее родословной, — усмехнулся он. Последовало короткое молчание, затем он, как бы между прочим, сказал: — Меня неожиданно вызвали в Штаты. Матери Тэдди необходим мой совет в одном деле. Я уезжаю завтра рано утром.

Гейл почувствовала облегчение и сожаление одновременно. Она привыкла полагаться на Ланса, поэтому была озадачена и даже испугана. Но, возможно, им было необходимо побыть врозь какое-то время.

Его постоянное присутствие и этот его маленький подарок заставили ее забыть, что Ланс просто выполняет свои обязанности, что он пообещал отцу заботиться о ней и держит слово. Ей пришло на ум, как многим она обязана ему. Ланс предупреждал о непостоянстве их брака и все же относится к ней как настоящий муж.