Будь проклята его чопорная жена с ее проповедями о семейных узах и шансе, который дает жизнь… И вот теперь он прощает своего брата, обманувшего его?

Их глаза встретились снова – враждебные, настороженные, несчастные.

Лорд Уильям первым протянул руку брату. Маркиз посмотрел на нее и протянул свою. Они пожали друг другу руки.

– Братья, – растроганно выдохнул лорд Уильям. Они стояли молча, не зная, что сказать. Положение спасли мальчики, выбежавшие из конюшни, чтобы позвать дядю и показать ему своих пони. Потом Энтони и Гарри захотели продемонстрировать свое мастерство. Они взобрались на пони и поскакали по загону.

«Уилли очень любит своих детей», – подумал маркиз, наблюдая за братом, следившим за сыновьями. Лицо его выражало гордость, радость и любовь. Уилли не пошел по стопам отца. Брат всегда мог лучше всех остальных противостоять мрачной атмосфере Инфилд-Парка. В этом смысле он также имел превосходство перед старшим братом.

Неужели Уилли на самом деле чувствовал себя неполноценным?

Неужели ему на самом деле удалось завоевать любовь Клодии?

Разве она не вышла за него замуж только потому, что ей не позволили выйти замуж за мужчину, которого она предпочитала, – за него, Энтони?

Может быть, она все-таки вышла замуж по любви?

Мысль была совершенно неожиданная. Энтони не хотелось верить в это – его самолюбие страдало.

– Вы, наверное, сердитесь на меня, – сказала Чарити. – Поэтому вы такой мрачный и неразговорчивый.

Многие обитатели Инфилд-Парка вели себя точно так же. Они не собирались принимать ее в свой круг. А Чарити не собиралась оставаться посторонним наблюдателем. Она провела бесподобные полтора часа с Клодней и мадам Колетт, чей изысканный французский акцент иногда странным образом походил на простонародный лондонский говор. Они обсуждали модели и перебирали ткани. Они смеялись, болтали, снимали размеры и делали выкройки. Как оказалось, платья Клодии были почти готовы и модистка собиралась через несколько дней вернуться в Лондон. Но теперь она с энтузиазмом согласилась вернуться к работе и в мгновение ока создать для миледи полный и шикарный гардероб. И бальное платье – прежде всего.

Клодия рассказала о принятом решении мужчинам и вынудила маркиза заявить, что он никогда в жизни так еще не радовался. Маркиз ослепительно улыбнулся Чарити, глядя ей прямо в глаза.

Но сейчас он шел рядом с ней по дорожке, мрачно глядя прямо перед собой.

– Что? – вдруг спросил он, остановившись так неожиданно, что Чарити вздрогнула. – Я – неразговорчивый и мрачный, мадам? Мне что, бессмысленно улыбаться верхушкам деревьев? Слагать стихи о красоте утра и чуде жизни? А почему я должен сердиться на вас?

– Вам нравится видеть меня в убогих нарядах, – сказала Чарити. – Вы одобряли мое серое шелковое платье. Вас не огорчало, что два платья составляют весь мой гардероб. Теперь же вы готовы, потратить целое состояние на дорогие туалеты для меня, хотя нам осталось провести вместе совсем немного времени. Вы были вынуждены так поступить. Вы оказались в ловушке. Но должна признаться – и я в нее попала.

– Мне вовсе не нравится видеть вас в убогих нарядах! – возразил маркиз, оглядывая Чарити с головы до ног. – Эти ваши наряды просто отвратительны, сударыня. Я буду счастлив, если они окажутся на помойке, И чем скорее, тем лучше.

– Ах, значит, вы не возражаете против того, что… что вы замените их новыми?

– По нашему… соглашению я должен содержать вас так, как подобает вашему положению в обществе, – сказал маркиз Стаунтон, резко повернулся и продолжил путь.

Только тогда он не сказал, каково будет ее положение в обществе. В соглашении говорилось, что Чарити получит после того, как они расстанутся. Но она не будет спорить с ним по этому поводу. Выбор новых туалетов всегда доставлял ей большое удовольствие. Но раньше Чарити крайне редко доводилось приобретать больше одного платья. Клодия же настаивала на том, чтобы она выбрала сразу полный гардероб. Даже то скромное количество, на которое Чарити в конце концов согласилась, приводило ее в восторг.

Значит, не ее новые платья заставили мужа мчаться домой с кислой миной. Он провел эти полтора часа с Уильямом и его детьми. Со своим собственным братом и племянниками.

Чарити коснулась руки мужа и заглянула ему в лицо.

– Вы поговорили с Уильямом? – спросила она. – Вы с ним помирились?

Маркиз Стаунтон опять остановился, но продолжал смотреть вперед, поджав губы.

– Скажите, вы всегда такая въедливая? – спросил он. Филип тоже сказал бы так, хоть и другими словами. Пенни – нет. Пенни всегда понимала ее и часто восторгалась своей старшей сестрой, которая не желает сидеть и ждать. Если дети ссорились, то она собирала их вместе, а не разводила по разным углам. И не отпускала, пока они не разберутся и не помирятся.

– Да, всегда, – подтвердила Чарити. – Так почему вы с ним поссорились?

Он гневно раздул ноздри и промолчал.

– Из-за Клодии, правда? – спросила она и тут же пожалела об этом. Есть вещи, о которых лучше не знать. Пусть она не является его женой в обычном смысле этого слова и ей осталось провести с ним всего несколько недель. Но она все-таки его жена, и пока еще срок их совместного пребывания не закончился.

Неожиданно маркиз крепко схватил жену за плечо и повел в сторону от дороги. Там было темно, тихо. Муж был очень сердит, но Чарити не испытывала страха.

– Когда я был глупым юнцом, – сказал он, – и верил в любовь, преданность, верность, вечное счастье и прочие юношеские бредни, я увлекся Клодией. Мы выросли вместе. Она была дочерью баронета и жила милях в шести от нас. Я полностью доверял моему самому близкому другу – моему брату. Он сочувствовал мне, но был в то же время и разумным. Разумным в том смысле, что не советовал мне поступать так, как я задумал после отказа его светлости благословить наш союз. Клодия. была всего лишь дочерью баронета и, естественно, не пара маркизу Стаунтону, наследнику герцога Уитингсби. Кроме того, мне уже нашли невесту. Мой брат советовал набраться терпения, а мать советовала проявить настойчивость. Она считала, что только любовь может быть причиной для брака. Но мать снова была в положении и чувствовала себя очень плохо. И мне пришлось бы бежать и покинуть ее. А мой брат решил за меня эту проблему. Он сам женился на Клодии с благословения его светлости.

Они замедлили шаги. Маркиз перестал сжимать ее руку. Интересно, заметил ли он, что их пальцы переплелись.

– Брат побоялся сказать вам о своих чувствах к Клодии, – сказала Чарити. – Поэтому он вообще ничего не сказал. Люди часто так поступают. И поступают так ужасно именно по отношению к своим самым близким. Наверное, Уильям очень мучился из-за своего поступка все последние восемь лет.

– В этом не было никакой необходимости, – заметил маркиз. – Мое бегство из дома пошло мне только на пользу. Я повзрослел. Понял, какая глупость – эти наши увлечения. Как мы заблуждаемся, веря в любовь.