– Возможно… – презрительно сощурился маркиз Стаунтон, – вы на это и надеетесь, мадам. Может быть, вы хотите подражать моей матери с ее семнадцатью беременностями за двадцать лет брака. Вам придется уговорить меня выполнить ваши желания. Моя собственная роль в подобном предприятии будет не очень большая, но довольно приятная.

– Было бы глупо с моей стороны, – спокойно сказала Чарити, – желать длительных отношений с вами, сударь. Вы – очень неприятный человек. Единственная причина, почему я терплю вас, – это надежда на то, что в глубине души вы все-таки совсем другой. Когда-нибудь вы проявите себя как человек, достойный симпатии. А в больших семьях нет ничего дурного. Такие семьи существуют. Горечь от потери ребенка восполняется огромным счастьем иметь дружную и любящую семью.

– Вы, наверное, об этом много знаете, – насмешливо сказал маркиз и заметил, как ее глаза наполнились слезами. У нее ведь никого не было. Родители умерли, а ей было всего двадцать три года.

– Простите, – сухо сказал он. – Пожалуйста, извините меня. Я сказал, не подумав, и обидел вас.

Чарити сквозь слезы глядела на него своими большими синими глазами. «Как же я мог считать ее невзрачной?» – удивился Стаунтон. Проклятие, постепенно она становилась для него живым человеком. Человеком со своими собственными чувствами. Ему совершенно не было дела до чужих переживаний. Когда же это он, черт побери, в последний раз извинялся перед кем-нибудь? Или страдал от собственной не правоты?

– У вас есть отец, – снова заговорила Чарити, справившись со слезами, – братья и сестры, племянники и племянницы. Теперь они все здесь, с вами. Может быть, завтра, или в следующем месяце, или на следующий год они все разъедутся. Вы расстанетесь, а потом будет трудно или даже невозможно встретиться с ними. Вы не виделись с родными последние восемь лет из гордости или по какой-то другой причине, не знаю. Сейчас вам представляется возможность побыть с ними. Жизнь не так часто дает нам шанс.

Господи! Боже милостивый! Черт бы все побрал! Он женился на проповеднице. На проповеднице с огромными выразительными синими глазами, в которых он мог бы утонуть, если бы не был осторожен.

Прервав ход его мыслей, на шляпу и в лицо ему посыпались листья. Чарити удивленно вскрикнула и гоже смахнула листья с лица. Раздалось приглушенное хихиканье.

Чарити обернулась и посмотрела на вершину ближайшего дерева.

– Наверное, уже осень наступила, – громко удивилась она, – листья с деревьев падают. Если вы, сударь, стукнете своей тростью по нижним веткам, то собьете еще больше листьев.

Снова раздалось приглушенное хихиканье.

– Это не осень, сударыня, – так же громко возразил маркиз, – это эльфы. Если я собью их, то они упадут и разобьются. Может быть, пусть они лучше сами спустятся?

Хихиканье превратилось в громкий хохот, и маленький мальчик спрыгнул на дорожку перед ними. Он был грязный, растрепанный и красный от смеха.

– Мы вас увидели, тетя Чарити, и спрятались, – сказал он.

– А мы неожиданно угодили в ловушку, – сказала Чарити и снова взглянула вверх на дерево. – Ты застрял, Гарри?

Похоже, Гарри мог ловко забраться на дерево, но спуститься ему было трудно. Маркиз дотянулся до застрявшего на дереве мальчика и снял его. Гарри был светловолосый, зеленоглазый и еще совсем маленький. Так бы мог выглядеть сын маркиза.

– Можете поздороваться со своим дядей Энтони, – сказала Чарити. – Этих эльфов зовут Энтони и Гарри, сударь.

– Меня назвали в вашу честь, сэр, – сказал старший мальчик. – Мне папа так сказал.

Он этого не знал. Так, значит, это дети Уильяма и Клодии.

– Я скажу маме, что вы идете, – сказал маленький Энтони, собираясь бежать.

– А я скажу папе. Не говори первый, Тони, – заIхныкал Гарри. Конечно, ему не удастся обогнать брага. Младшим братьям никогда это не удается.

– Мы уже недалеко от дома, – улыбнулась маркизу жена.

– Да, – согласился он. Уилли, должно быть, дома. – Возьмите меня под руку. Все ведь думают, что мы с вами влюблены.

– А вы тогда улыбайтесь, – напомнила ему жена.

– Я буду улыбаться, – мрачно пообещал он.

Он не только улыбался, но обнял ее за талию и прижал к себе, когда они подошли к дому через аккуратный палисадник. Чарити чувствовала, что рука его напряжена. Напряженные улыбки были и на лицах Уильяма и Клодии, вышедших из дома им навстречу.

Но, по крайней мере, они улыбались. Все улыбались.

– Чарити, – сказала Клодия, – рада, что вы пришли и привели с собой Энтони. Как приятно.

– Энтони, – кивнул Уильям. – Мое… – Он выглядел очень смущенным. – Чарити. Добро пожаловать.

«Что– то тут не так, -подумала Чарити. – Наверное, это серьезно». Дело не только в том, что он обидел их, покинув дом восемь лет назад. Они поженились за месяц до его отъезда. За месяц до рождения Огасты и смерти герцогини. Клодия была очень красива. Уильям и его старший брат примерно одного возраста. Может быть, ее муж тоже был влюблен в Кподию?

– Благодарю вас, – ответила Чарити. – Дом очень хорош. Вчера, когда мы приехали, я приняла его за дом герцога, такое впечатление он на меня произвел.

Все рассмеялись, даже ее муж. Чарити еще никогда не слышала его смеха. Он смотрел на нее – ему бы на сцене выступать, подумала она – с нежной привязанностью.

– Вчера вы мне этого не сказали, любимая, – заметил маркиз.

– Вы посмеялись бы надо мной, – возразила Чарити. – А я терпеть не могу, когда надо мной смеются. Кроме того, я вообще не могла сказать ни слова. Мне пришлось изо всех сил стиснуть зубы, чтобы не стучали. Вы не поверите, как я волновалась.

– Хоть я и был рядом с вами?

У Чарити внутри все сжалось. Определенно, на сцене ее муж имел бы бурный успех у зрителей.

– Вы ведь тоже нервничали, Энтони. Признайтесь! – поддразнила она мужа и улыбнулась свидетелям этой сцены. – Теперь, когда самые тяжелые испытания позади, можно отдохнуть в приятном обществе. До сегодняшнего вечера, разумеется. Энтони и Гарри устроили нам хорошую засаду на дороге. Они засыпали нас листьями. А нам совершенно негде было спрятаться.

– Не спрашиваю, были ли они на дереве, – сухо сказал Уильям. – В этом доме существует строгое правило: нельзя забираться на дерево, если рядом нет взрослых.

– Там были взрослые, даже двое. Никаких правил они не нарушили, – встала на защиту мальчиков Чарити.

– Дяде Энтони пришлось снять Гарри с дерева, – сказал Энтони-младший.

– Поэтому и существует такое правило, – добавил Уильям. – Не сомневаюсь, Гарри надоело бы сидеть целый день на дереве.

Этой приятной и пустой болтовней они создали непринужденную атмосферу, подумала Чарити. Но было очевидно, что вступительная часть встречи закончилась.