«Вот что бывает, когда надеваешь несчастливое платье», – говорю я себе. Но думать так не оптимально.

– Мы могли погибнуть! И все еще можем, если не свалим отсюда к чертовой матери! – ворчит Картер.

– Я же не специально упала! – Я с силой вырываю руку, и мое предплечье пронзает острая боль.

Я опускаю глаза и с удивлением обнаруживаю кровь на пальцах.

– Ты поранилась. – Картер наклоняется поближе, чтобы рассмотреть рану с фонариком.

– По ощущениям похоже на укус. – Я провожу руками по своей коже, но больше никаких порезов или царапин вроде нет. Скорлупка с жуком по-прежнему в кармане. Почему-то я не удивлена.

– Наверное, это был Мистер Джиттерс, – говорю я с истерическим смешком.

– Так вот за кого ты меня приняла, – отзывается Картер, осматривая укус.

– Нет, конечно! Я же не ребенок.

С потолка падают звонкие капли. Кап, кап, кап. Как жуки, одновременно стучащие лапками в комнате Лорелеи в сбивчивом, тревожном ритме. Или как длинные тонкие пальцы, постукивающие по стене в моем сне.

– Ты это слышишь? – шепчу я.

– Что именно?

Я не отвечаю. Картер, наверное, и так уже считает меня дурой, которая не смотрит под ноги и психует из-за несуществующих монстров.

– Давай просто выберемся отсюда, – дрожа, говорю я.

Картер указывает на слабый свет в углу пещеры:

– Кажется, там можно вылезти. Пойдем, я осмотрю твою руку снаружи. Наверное, ты поранилась при падении.

Мы идем на свет и обнаруживаем узкую щель в горной породе. Кое-как протиснувшись между камней, мы попадаем в небольшой туннель. Картер идет впереди, освещая дорогу фонариком. Туннель приводит в небольшое помещение с настолько низким потолком, что нам приходится согнуться. А вот и источник света – прекрасного, яркого, согревающего солнечного света: небольшое отверстие примерно на уровне наших колен. Не шире кулака. Мы никак туда не пролезем.

– Мы заперты, – шепчу я.

Он был заперт под землей очень-очень много лет…

Но Картер уже начал выталкивать наружу камни и грязь, постепенно расширяя края дырки. Наконец она становится достаточно большой, чтобы пролезть, и Картер жестом пропускает меня вперед. Я буквально отпихиваю его в сторону и выбираюсь на волю. К мокрой одежде липнет сухая земля. Кажется, будто из темноты кто-то наблюдает за моим бегством.

И вот я наконец на свободе, дышу и впитываю мягкий свет солнца, скрывшегося за облаками. Картер вылезает из ямы следом за мной. Его мокрые грязные вещи липнут к телу, как и мои.

– Садись, я осмотрю твою руку, – говорит Картер, указывая на плоский камень.

Я устраиваюсь поудобнее и закатываю рукав, обнажая красный порез на пару дюймов выше запястья. Сильно знобит. Я так рада, что Нолан сейчас не рядом и не видит, каких кирпичей я успела наложить всего за несколько минут. Стоп. О чем я вообще думаю? Я не рада, что его нет рядом! Было бы здорово, если бы я могла записать все это на бумаге и спрятать где-нибудь.

– Очень в тему, – стуча зубами, говорю я и касаюсь фонарика на шее Картера указательным пальцем.

– И не говори. Мамин подарок.

Мне хватает одной секунды, чтобы собрать картинку воедино.

– Стоп. Рейнджер Крейн твоя мама?

– А вы с ней уже знакомы? Хотя чему я удивляюсь в этом городе. Вообще на самом деле мне нельзя носить фонарик на шее во время фестивальной недели – мы же тут типа в двадцатых, – говорит он.

Я представляю Картера рядом с женщиной, которую встретила у Костяного дерева. Вспоминаю ее милую улыбку и непринужденное поведение в ночном лесу. Можно было догадаться, что они родственники.

– Она подарила мне этот фонарик, когда я решил пойти учиться на рейнджера, – добавляет Картер.

– Ты хочешь стать рейнджером, как она? – спрашиваю я.

Я, как никто другой, знаю, каково это – восхищаться своим родителем и хотеть, чтобы тобой гордились. Но Картер почему-то мрачнеет.

– Хотел. Но мама не подписала согласие на мое заявление вовремя, и меня завернули.

– Обидно. Наверное, она ужасно расстроилась.

– Не скажи, – сухо возражает Картер. – Впрочем, не важно. Я вполне могу подать еще одно заявление в следующем году.

Судя по тому, как он напрягся, это больная тема. Картер встает и пытается отряхнуть грязь с мокрых колен. Безуспешно.

– Наверное, стоит зайти ко мне.

От этих слов сердце начинает биться быстрее, хотя я до сих пор не отошла от того, что с нами произошло, и, наверное, напоминаю мокрую облезлую крысу.

– К тебе? Зачем?

– В твоей ране что-то застряло, и я не смогу вытащить это без щипцов. К тому же мы совсем рядом с моим домом.

– Застряло? – Я выдергиваю руку и ощупываю края пореза. Жутко больно, но я не обращаю на это никакого внимания.

Он прав: внутри раны есть что-то твердое. Внутри меня.

– Вытащи это. Вытащи!

Картер берет меня за плечи.

– Все хорошо, – говорит он. – Я обо всем позабочусь…

Но я больше не могу терпеть. Сильно сдавив кожу, я выталкиваю твердый предмет к краям раны. От нестерпимой боли из глаз брызжут слезы, но я должна с этим покончить, достать эту штуку и… Прямо под кожей появляется что-то белое, и я выковыриваю это ногтями. Все руки в крови, но мне сразу становится легче. И тут я наконец вижу, что же застряло в ране. Это зуб. В моей руке застрял зуб.

– Пойду схожу за аптечкой, – говорит Картер, приглашая меня войти.

Когда я попала к бабушке, у меня сразу возникла ассоциация с музеем, а вот в доме Картера я чувствую себя путешественником во времени. Одноэтажная бревенчатая хижина с кривой трубой и малюсенькими окошками стоит прямо на склоне котловины. Возможно, здесь даже нет электричества. Стены, пол, потолок – все сделано из древесины. Немногочисленные предметы мебели выглядят так, будто их смастерили вручную из дерева и необработанных шкур животных. Ньюйоркцы обычно ездят в похожие места, чтобы отдохнуть от современного мира на выходных, но я даже представить себе не могла, что в таких домах можно жить.

Я прохожу за Картером в малюсенькую комнатку, которая оказывается его спальней. Когда я осознаю это, в первый момент мне хочется молча сбежать. Но это смешно. Мы зашли сюда за аптечкой – и все.

Невероятно, но комната Картера в два раза меньше моей ванной в Нью-Йорке. Хотя здесь уютненько. В бревенчатую стену рядом с окном встроены две небольшие картины, изображающие птичье гнездо на верхушке дерева и змею, свернувшуюся кольцами посреди листвы. Просто и красиво. Я начинаю сочинять историю про змею и птиц.