Вот теперь Картер наконец смеется. Не знаю как, но этот маленький бессмысленный кусочек моей биографии сумел разрядить обстановку. Кажется, я наконец наткнулась на что-то оптимальное.

– Ты никогда не пробовала писать, Лола? Какие-нибудь рассказы, например? – спрашивает Картер.

Я пристально смотрю на Ко, тихонько сидящую в своей клетке на комоде, и думаю о «Синье».

– Нет. А что?

– Да я все никак не могу забыть твою историю про койота в одежде девочки, которую ты рассказала в парке. Мне кажется, из тебя бы получился неплохой писатель.

– Тебе понравилась история про койота?

– Ага, – отвечает Картер.

Мне очень приятно это слышать. Приятнее, чем следует.

«Какое тебе дело до мнения какого-то мальчишки?» – осуждающе спрашивает Нолан в моей голове, но я пропускаю его слова мимо ушей.

За окном уже давно сгрудились серые набухшие тучи. Первые крупные капли дождя ударяются о стекло. Я возвращаюсь мыслями к пещере и снова слышу, как вода монотонно капает в подземное озеро. Интересно, слышала ли Лорелея этот звук, когда бежала сквозь пещеры в образе Пташки? Вспоминала ли она в этот момент о своих любимых жуках?

– А что ты обычно делаешь летом в дождливые дни? – спрашивает Картер, проследив за моим взглядом.

– Обычно?

Я не сразу понимаю, что он имеет в виду мою жизнь на Манхэттене. На самом деле сейчас я должна была быть во Франции, слушать Нолана, придирчиво оглядывающего новую квартиру, и смотреть в тысячный раз очередную часть «Пилы» с Ларри (я просто ненавижу этот фильм, а вот он как раз обожает, ведь Ларри – типичный белый мужик среднего возраста с нездоровым интересом к насилию).

– Конечно, тусуюсь со своими многочисленными друзьями.

– Сегодня, видимо, придется довольствоваться мной.

Ему больше не нужно держать меня за запястье: я не вырываюсь. Стараясь вести себя непринужденно, я кладу ладонь на внутреннюю сторону его предплечья. Кожа в этом месте такая мягкая… Я легонько провожу по ней пальцами, очерчивая невидимые линии, похожие на те, что я нарисовала на своей руке. И тут я наконец замечаю, что он застыл и едва ли не перестал дышать. Я поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются. Картер судорожно выдыхает. Я отдергиваю руку и чувствую, как мое лицо приобретает свекольный оттенок. О чем я вообще думала, трогая этого незнакомого парня в его спальне?

«Ты, очевидно, вообще не думала», – рычит Нолан.

Ощущая его невидимое присутствие, я краснею еще сильнее и начинаю сосредоточенно опускать рукав.

– Ты закончил?

– Э-э-э… Ну… Да, почти, – говорит Картер.

Кажется, он удивлен. Интересно, что было бы, если бы я задержала руку чуть дольше? Он отшатнулся бы или придвинулся ближе? А чего бы хотелось мне?

– Знаешь, я тут подумал об этом зубе. Скорее всего, его потерял олень или другое крупное животное. Может быть, он упал в яму одновременно с тобой.

Не сомневаюсь, сейчас он просто пытается заполнить словами созданную мной неловкую пустоту, но воображение тут же рисует белое лицо с пугающей ухмылкой, выплывающее из-под воды. Дождь за окном усиливается. Кап-кап-кап. Прямо по мозгам. Звук нарастает, становится быстрее и пронзительнее. Капли барабанят по неровному оконному стеклу, напоминая стрекот насекомых.

Тук-тук-тук-тук-ТУК…

– Подожди пару секунд, я сейчас закончу. Думаю, тебе повезло: я никогда не видел раньше таких укусов, – говорит Картер, перевязывая бинтом мою руку. – Твоя одежда по-прежнему мокрая. Я могу дать тебе что-то из вещей сестры…

– Нет.

– Ага… Ну ладно, без проблем, – быстро говорит Картер. – Или ты, наверное, можешь взять что-то мое.

– Я переоденусь, когда вернусь к бабушке.

Будет непросто объяснить, почему я вернулась в мокрой и грязной одежде. Но еще сложнее будет объяснить, почему на мне чужие мужские вещи.

– Слушай, я тебя чем-то расстроил?

Мне хочется огрызнуться, но я не понимаю почему. Картер не сделал ничего плохого. Я просто нервничаю и чувствую себя неловко. И хочу поскорее уйти.

– Лола, я, конечно, не хочу показаться занудой, но знаешь, было бы неплохо сказать «спасибо», нет? – говорит он. – Спасибо, что предложил мне свою одежду. Спасибо, что обработал мою рану. Спасибо, что прыгнул за мной в долбаную яму.

Нолан считает слова «спасибо» и «прости» бесполезными и пустыми. «Если я благодарен, ты обязательно об этом узнаешь», – всегда говорит он. Но Картер был так добр ко мне. Может быть, Нолан в чем-то неправ?

– Спасибо, – говорю я Картеру.

Я пытаюсь подобрать еще какие-нибудь оптимальные слова, чтобы он снова улыбнулся, как раньше, но это не нужно: он уже улыбается. «Спасибо» оказалось достаточно.

– Всегда пожалуйста. – Он откашливается и внезапно приобретает смущенный вид. – Две секунды – и я провожу тебя домой.

Домой. А слово «дом» Нолан тоже считает пустышкой? А я?

Что я знаю о зубах

1. У взрослого человека тридцать два зуба (если он ни одного не потерял): четыре клыка, восемь резцов, восемь премоляров и двенадцать моляров.

2. В одном музее я видела ожерелье из двухсот человеческих зубов. Оно лежало рядом с черепом человека, чьи резцы были размером с мой мизинчик[12].

3. Зубная эмаль – самая прочная ткань в теле человека.

4. Зубная ткань оленей не содержит металлов.

Я жду в гостиной, пока Картер переодевается. Покачиваясь в старом кресле-качалке, я думаю о том, что Нолан оценил бы атмосферу «Психо», царящую в этом доме. Мне уже лучше. Я уже достаточно успокоилась, чтобы пнуть себя за потерянный телефон. Не прошло и двух дней, как он оказался на дне подземного озера.

Проклятие!

Дощатые полы отражают малейший звук, поэтому я мгновенно слышу, как закрывается дверь в задней части дома. Когда мы пришли, Картер громко поздоровался, чтобы понять, дома ли мама и сестра, но никто не ответил. А теперь в другой комнате отчетливо слышны шаги и какой-то непонятный звон. Может быть, это Кора вернулась со смены в кафе? Или их мама?

Я перестаю качаться в кресле и тихонько подхожу к двери. В прихожей полутемно. Я очень надеюсь, что из спальни сейчас выйдет Картер, но, судя по звукам, доносящимся из комнаты, он все еще переодевается. Чуть дальше по коридору я замечаю распахнутую дверь, мимо которой проходит женщина и тут же исчезает из виду. Это рейнджер Крейн.