Я снова представился и сказал, что работал в «Кальдер, Дженнингс и Скуг» — словом, выдал название, которое могло показаться ей знакомым и которое было взято мной не с потолка. А затем сообщил, что, насколько мне известно, ее муж является племянником недавно скончавшегося Келтона Харта из Форт-Майерс, штат Флорида, и…

Да кто она такая, чтобы препятствовать осуществлению законных прав на наследство, особенно с учетом того, что часть его может перепасть и ей? Она тут же выложила все, что я хотел узнать, и буквально пару часов спустя я застал Гарольда Харта в офисе за рабочим столом. Позвонил по телефону. Представился, назвал свое настоящее имя, но и словом не упомянул о воображаемом мистере Кальдере и его партнерах, просто сказал, что нам надо встретиться. Парень даже не спросил, по какому поводу, а это означало, что имя мое ему знакомо. Харт где-то слышал его, причем совсем недавно.

Он предложил встретиться после работы в «Кэттл Барон», что на углу Уильям и Платт, буквально в двух шагах от его офиса на Уолл-стрит.

— В пять тридцать вас устраивает?

— В пять тридцать очень даже удобно, — ответил я и, прежде чем выйти из дома, надел пиджак и повязал галстук.

Я не собирался играть роль адвоката, разыскивающего пропавших наследников богачей, но он этого не знал. Думал, что на встречу должен прийти адвокат. Так что я решил, надо выглядеть поприличнее.

Сам не понимаю, зачем это понадобилось. Ведь в любом одеянии я всегда выгляжу копом и никем другим.

В «Кэттл Барон» я прежде не бывал, но, судя по названию и местоположению, примерно представлял, что это за заведение. Это был стейк-хаус, все внутри отделано темным деревом, красной кожей и полированной медью. В баре огромный выбор виски класса премиум, имелся также эль «Басс» и три сорта немецкого пива. Посетители все до одного мужчины, все в костюмах, и большинство говорили довольно громко.

Я стоял в дверях и высматривал костлявого парня в костлявом галстуке. Я переводил взгляд с одного посетителя на другого до тех пор, пока наконец не понял, что Харт смотрит прямо на меня.

Я подошел к нему.

— Мистер Скаддер? Гал Харт. Если вы не из адвокатской конторы, то, возможно, имеете отношение к инвестиционной фирме. Весьма уважаемая система взаимных фондов и накоплений. Впрочем, не думаю, что и к ней вы имеете отношение.

— Не больше, чем к мосту под названием Скаддер Фоллз.

— Что ж, а я забеспокоился, подумал, вы будете пытаться продать мне один из таких фондов. Я свою квоту мостов уже приобрел.

Галстук у него рябил узкой красно-голубой полоской, и уж тощим назвать его было нельзя, как, впрочем, и самого владельца. Видимо, он заменил кокаин едой и питьем — скорее всего бифштексами и пивом, — причем поглощал и то и другое в неимоверных количествах. Лицо круглое, красное, на щеках замысловатый, точно трест Роршаха, узор из лопнувших капилляров.

Он пригласил меня за стол. Я сел. Тут же подошел официант, и я заказал себе содовую. В высоком бокале Харта было темное пиво, там оставалось чуть больше половины, но он постучал по нему указательным пальцем и кивнул официанту.

— «Дос Эквис», — сообщил он мне. — Пока что лучший напиток, попадающий к нам легальным путем из Мексики. Уверены, что не хотите попробовать?

— Не сейчас, — ответил я.

Я мог бы вычеркнуть его из списка прямо там и тогда, потому как этот цветущий добродушного вида брокер никак не мог проделать две дырки в Джеке Эллери. Но тема для беседы имелась, и я решил приступить к делу. В помещении было шумно, оно насквозь пропахло пивом, сигарами и алчностью, и мне не хотелось здесь задерживаться.

В ожидании, пока принесут напитки, мы беседовали о спорте. Он тоже смотрел матч, где «Джаэнтс» проиграли, и костерил работу тренеров в куда более резких выражениях, чем я. Харт успел осушить свой бокал, когда официант принес ему новый, полный, а мне — содовую, в точно таком же бокале. Харт радостно заулыбался при виде напитков:

— Вот что, мистер Скаддер. Надеюсь, что ошибаюсь, но у меня никогда не было дяди Келвина, впервые услышал о нем от вас.

— Я вроде бы говорил Келтон, — возразил я. — Что, впрочем, не важно, потому как его никогда не существовало в природе. И никакой я не адвокат.

— Вот как?

— Я следователь, — добавил я, — и занимаюсь делом о недавно произошедшем убийстве.

— Господи Иисусе! А кого убили, если не моего давно забытого и потерянного дядюшку Келвина?

— Человека по имени Джек Эллери.

Глаза у него были слегка навыкате, но я этого не замечал, пока не произнес имя Джека.

— Черт побери, — пробормотал Харт. — Нет, можете продолжать и даже оттрахать меня палкой. Но кому, скажите на милость, понадобилось убивать Джека Эллери? Если этот псих и ублюдок не довел меня до инфаркта, это не значит, что он не пытался. Вот уже второй раз за месяц преподносит мне пренеприятнейший сюрприз. Сначала вдруг появляется живым и здоровым, а потом он, видите ли, труп. Отчего он умер?

— Его застрелили.

— Самоубийство исключено?

— Две пули, — ответил я. — Одна в лоб, вторая в рот.

— Ну, если это самоубийство, — пробормотал Харт, — значит, человек обладал недюжинной силой воли. Господи боже мой. — Он отпил глоток пива. — Не думал, что он вдруг появится. Даже не думал и не вспоминал о нем бог знает сколько лет. А потом однажды приезжаю домой с работы, и консьерж указывает на парня в холле, говорит, что тот меня дожидается. Я оборачиваюсь. Он встает и спрашивает: «Кросби?» И я думаю: должно быть, это человек из прошлой жизни, ведь меня давно уже никто не называет Кросби. Это мое второе имя. Мне никогда не нравилось имя Гарольд, но так меня называли в колледже, ну и иногда еще Гари. Впрочем, забыли, проехали. А потом я поступил в Колгейтский университет и, знакомясь с соседом по комнате, тоже новичком, протянул ему руку и сказал: «Г. Кросби Харт, но все называют меня просто Кросби». С тех пор так меня там и называли. — Он заглянул мне в глаза. — До тех пор, пока я не влип в неприятности. Вам, конечно, об этом известно?

Я кивнул.

— Правда, повезло, и я еще легко отделался. А что, белый парень из среднего класса с собственным домом на окраине и без судимостей. Получил возможность начать жизнь с чистого листа и решил, что тут нужно новое имя, а оно у меня, как ни смешно, уже было, потому что жена всегда называла меня Гал. Ну, знаете, Принц Галльский. Был такой, кажется, у Шекспира. — Он покачал головой. — А сегодня это просто Гарольд. Как в «Гарольд, ты запоздал с выплатой алиментов нашему ребенку».

— Но тот парень в холле назвал вас Кросби.

Харт усмехнулся:

— Вернули меня на круги своя, верно? Ловко, ничего не скажешь. Теперь понимаю, почему в вашу честь назвали мост. Мост через Делавэр, если не ошибаюсь?

— Вроде бы.

— Итак, парень в холле моего дома, и он называет меня по имени, которого я давненько ни от кого не слышал. Я его не сразу узнал. Видел, лицо вроде знакомое. И еще он выглядел немного потрепанным, несчастным, что ли. Человеком, которого я когда-то знал и который за эти годы ни в чем не преуспел. Так, значит, его убили?