— Да.

— Ужасно, — пробормотал Харт и на секунду-другую впал в задумчивость. — Ну и он называет свое имя, которое мне ни о чем не говорит, по крайней мере не сразу. И еще выражает желание побеседовать со мной, но в приватной обстановке.

Харт опять глотнул пиво, потрогал галстук.

— Итак, передо мной стоял парень в чистой рубашке, но с потрепанным воротничком, туфли начищены, но стерты на каблуках, и через ваксу проступают трещины. Он брился с утра, но давно не заходил в парикмахерскую подстричься. Словом, вы представляете себе картину?

— До конца не опустившийся, но сломленный судьбой.

— Именно. И я подумал, сейчас он будет о чем-то просить. В память о старых добрых временах. В паре баксов я бы ему не отказал. Наверное, и в полтиннике или даже в сотне, но с условием, чтобы держался от меня подальше и даже не думал возвращать долг, пока не встанет на ноги, а это означало никогда. Думаю, это можно было бы назвать честной сделкой. Ладно, прекрасно, но я вовсе не собирался впускать его в квартиру. «Здесь, в холле, — сказал я ему, — обстановка достаточно приватная». Отвел его за угол, в закуток, где под прямым углом друг к другу стояли два дивана. Мы уселись, и тут вдруг выясняется, что никаких денег он не просит. А говорит, что должен передо мной извиниться. «Даже больше, чем просто просить прощения», — говорит он. — Харт взглянул на меня, слегка склонив голову. — Вы же знали об этом с самого начала, верно? Вы сыщик, как я догадываюсь, частный сыщик, расследуете его убийство, сидите здесь и пьете содовую. Так что нетрудно догадаться.

— Смотрю, вы сами очень даже неплохой следователь.

— Тут все просто, как дважды два четыре. Он хочет извиниться, хочет покаяться. Был алкоголиком, но больше не пьет и, чтобы оставаться трезвенником, должен соблюсти определенный ритуал. И еще он употребил какое-то выражение, ну, насчет того, чтобы расчистить всю эту грязь…

— Убрать обломки прошлого.

— Именно так. — Он отпил еще пива. — Черт, мне кое-что известно о пагубной зависимости. Из-за этого сам когда-то чуть не оказался на дне. И тут я вдруг вспомнил этого парня. Если и знал его фамилию, то давно забыл, но слушал его. А он говорил о кокаиновой сделке, о том, как нагрел меня на пару кусков. И я подумал: «Ну, конечно, это же Высокий-Низкий Джек!»

— Так вы его называли?

— Нет, не припоминаю, чтобы так его называл. Звал просто Джек. Или дружище, так было принято тогда в наших кругах. «Привет, дружище! Как жизнь, как дела?» Но если бы кто-то захотел тогда узнать, о каком именно Джеке я говорю…

— Высокий-Низкий Джек.

— Да, конечно. И я вспомнил ту сделку. И не цифры, о которых шла речь, две тысячи долларов или пять. Но вспомнил, что покупал тогда крупную партию. Я не был лохом в этих делах: сперва проверил, высыпал на стол немного порошка, попробовал… Очень хорошая, качественная кока.

— А потом принесли ее домой, и оказалось, что нет.

— Она волшебным образом превратилась в детскую присыпку, — кивнул Харт. — Где-то на полпути между мужским туалетом в «У Гуги» и моей квартирой. Я погорел не в первый раз, впрочем, и не в последний. Я разозлился, как черт, прямо взбесился от злости. И одновременно восхитился — до чего же ловко кинул меня тот парень. И на тебе, он вдруг пожаловал ко мне. Сидит в холле моего дома, примостился на самом краешке раскладного дивана, спрашивает, сколько именно он мне задолжал, потому что якобы собирается все вернуть, рассчитаться со мной до последнего цента. И еще объясняет, что это займет какое-то время, но он все непременно исправит.

Я не видел, как Харт подозвал официанта, но тот волшебным образом возник перед столом с еще одним бокалом «Дос Эквис». Сам я к своему напитку почти не прикасался.

— Ваше здоровье, — произнес Харт и отпил глоток. — Вы, наверное, уже догадались, что я на это ему ответил. Сказал, что он мне ничего не должен. Что он увел из-под носа то, что окончательно меня погубило бы. Да и потом, деньги были не мои. Принадлежали фирме, где я работал, а для них эта сумма — капля в море. Хотя, конечно, меня оттуда сразу вышибли. Я должен был вернуть им деньги и вернул, но вопрос не только в деньгах, вы понимаете. Нельзя вернуть полностью все, что взял. Я обманул их доверие, оскорбил до глубины души, ну и так далее в том же духе. И когда я отдал долг, они выдали справку, что я расплатился полностью. Теперь ясно, как я отнесся к словам Джека о том, что он у меня в долгу?

— И вы ему все это высказали.

— Да, пришлось, потому что он не проявлял желания соскочить с крючка. Этого я, конечно, говорить не стал, но, должен признаться, меня совсем не грела мысль о том, что этот парень в дешевеньком пальтишке из секонд-хенда будет заявляться ко мне раз в неделю с десятидолларовой банкнотой. Что же делать? «Может, лучше, — сказал я ему, — если вы найдете благотворительную организацию на свой вкус и подкинете ей несколько баксов? Лично я считаю, мы с вами в расчете».

— И он принял это предложение.

— С трудом. Сказал, пожалуй, может вычеркнуть меня из списка. Догадываюсь, я не единственный, кого он развел на «бабки».

— Как бы там ни было, — заметил я, — в его списке значилось еще несколько человек, перед которыми он собирался повиниться.

— И что же, каждый член вашего э-э… общества проходит через подобную процедуру? — Харт присосался к бокалу с пивом. — Наверное, придется самому выяснить, — пробормотал он. — Как-нибудь на днях.

Я промолчал.

— Просто слишком уж пристрастился к пиву в последнее время. Сначала проблемой был кокаин. Набивал порошком полные ноздри, и все вокруг менялось, как по волшебству. Но потом с кокаином завязал, ни разу больше с тех пор не попробовал. Должен сказать, мы наблюдаем нечто подобное сплошь и рядом. Там, у бара, стоит парень, не стану показывать на него пальцем, но мне всего-то и надо, что подмигнуть ему, и он проследует за мной и продаст мне все, что захочу. И он торчит здесь все время, и в какое заведение ни заглянешь, везде есть такой же парень. Единственное, что себе позволяю, это напиток, который изготовляют по ту сторону нашей южной границы. Ну и еще время от времени маленькую рюмку коньяку после плотного ужина. А теперь скажите, можно так стать алкоголиком или нет?

— Дело не в том, что вы пьете, — ответил я. — А в том, как это на вас влияет.

— Так это и есть генеральная линия по данному вопросу? Одному Богу ведомо, где я закончу свои дни. Но это еще не означает, что я прошу вас зарезервировать мне местечко.

«Господи, помоги мне стать трезвым. Но чуть позже».

Фрэнсиса Пола Дукаша, казалось, найти не составляло труда, благо это имя у меня уже имелось. Но когда я принялся обзванивать каждого Дьюкса из манхэттенского справочника, и каждого Дьюка тоже, их оказалось не так уж и мало. И я подумал: логично предположить, что один из них вполне может иметь отношение к Фрэнки Дьюксу или же просто его знает. Однако никто ничего не знал и мне не помог.