вальс» (реж. Павел Любимов, 1979). В нём была затронута проблема, волновавшая лиц старшего пионерского возраста не меньше, чем, например, профориентация. Вопрос «Если советские одноклассники имеют право называть свои личные отношения любовью, то когда эти отношения могут перейти в близкие?» уже не обсуждался – хотя бы потому, что в повседневной действительности с этим всё равно ничего поделать было нельзя. Что касается продолжения темы на практике, т. е. подростковых беременностей, абортов или ранних неудачных браков, то здесь кино и литература для детей и подростков долгое время вынуждены были стыдливо отмалчиваться. Дело здесь не только в пресловутом ханжестве, в котором часто и не всегда справедливо обвиняется советское кино.

Большой стиль советского искусства во многом перенял черты классического русского искусства, развивавшегося под бдительным оком царской и церковной цензуры, вследствие чего русский роман о любви никак не мог быть романом о страсти. Только в период Серебряного века отдельные писатели-декаденты – Фёдор Сологуб («Мелкий бес»), Михаил Арцыбашев («Санин», «У последней черты»), Валерий Брюсов («Огненный ангел»)[81], Андрей Белый («Серебряный голубь») – описывали отношения полов как сугубо физиологические, лишённые и лирической, и социальной подоплёки. Именно последнее, с точки зрения марксистско-ленинской эстетики, являлось грубой ошибкой. Да и кто станет отрицать, что на эстетический идеал «партнёра» и восприятие им «партнёрши» влияет в том числе и социальная принадлежность? Поэтому «чувственный» ракурс художественного исследования отношений мужчины и женщины был объявлен ошибочным. По этой же причине всё, что было так или иначе связано с проявлением чувственности, пусть даже и в законном браке киногероев, изгонялось с экрана, а в публицистике того времени активная сексуальность определялась как «половая распущенность».

В наше время подобная жёсткость излишней не кажется, особенно на фоне катастрофического роста педофилии и детской проституции во всех республиках бывшего СССР. Но в советские годы общество и особенно юношество достаточно болезненно ощущало эти умолчания как невнимание «самого важного из искусств» к реально существовавшим проблемам. Нехваткой фильмов о так называемых «трудных подростках» из пьющих семей с рабочей окраины объясняется огромный успех фильма «Несовершеннолетние» (реж. Владимир Роговой, 1977), в котором описывается подростковая преступная группировка под руководством вполне совершеннолетнего юноши (его роль не побоялся сыграть Леонид Каюров – сын актёра Юрия Каюрова, ранее прославившегося исполнением роли Ленина в восьми фильмах киноленинианы). Позже успех имела картина «Прости» (реж. Эрнест Ясан, 1986), в которой попытка замужней дамы наказать неверного мужа своей «ответной изменой» завершается её изнасилованием группой подвыпивших юнцов.

Кстати, «казусы» случались и в семьях вполне благополучных. Начиная со знаменитого фельетона «Плесень» Б. Протопопова и И. Шатуновского («Комсомольская правда», 1953, 19 ноября), в обществе всё чаще возникали разговоры о советской золотой молодёжи, живущей вовсе не социалистическими идеалами. Нельзя было скрыть, что на дачах высокопоставленных деятелей их дети слушают записи запрещённых буржуазных артистов, употребляют сигары и алкоголь, совокупляются, словом, попирают «нормы социалистической морали». Не случайно в нашумевшем «Школьном вальсе» у десятиклассницы Зоси, не по годам сексуально развитой, зажиточная семья и отдельная комната в полнометражной «сталинской» квартире, куда она и приводит на ночь своего одноклассника. Зося при этом – комсорг класса, т. е. она соблюдает все советские правила игры для предстоящей карьеры, которая, судя по сильному характеру этой красивой и уверенной в себе комсомолки, никуда от неё не денется.

В 1981 г. вышло сразу два фильма на тему коллизий влюблённой пары с родителями. Картина «Всё наоборот» (реж. Виталий Фетисов и Владимир Грамматиков, 1981), в которой влюблённые девятиклассники в конце концов разошлись, потому что родители отказали им в материальной поддержке и пара не выдержала испытания бытом, вызвала резонанс в целевой аудитории. Владимир Грамматиков в интервью Константину Цивилёву (интернет-ресурс «Свободная пресса», 10 июля 2014 г.) вспомнил: «Количество писем на студию Горького по этому фильму приходило огромное, просто мешками. Писали в основном то, что я неправильно снял фильм. До этого правильно всё снимал, и “Усатый нянь”, и “Шла собака по роялю”, а это неправильно. Одно письмо из Омска пришло. Писал парень: “Я, скорее всего, приеду в Москву, вас найду. Вы переснимите финал. Мы расстались с моей Марусей, я очень переживаю, в общем, после вашего фильма. Вы снимите финал, что они вместе. Если вы не снимете, я приеду, вас найду и зарежу”».

Параллельно с Грамматиковым Фрэз выбрал для темы школьной любви повесть Галины Щербаковой «Вам и не снилось…», где отношения Ромео и Джульетты (героев повести зовут Роман и Юлька, правда, в фильме девочку переименовали в Катю) не переходят в стадию «половой распущенности». Но чувства героев настолько серьёзны, что у их родителей – настоящая паника. Для заявления в загс надо подождать лишь год – до достижения официального совершеннолетия, но семьи Ромки и Кати уже сейчас активно не нравятся друг другу…

Заметим, что Борис Полевой, в тот момент – главный редактор журнала «Юность», где в 1979 г. повесть Галины Щербаковой была впервые опубликована, попросил автора изменить трагический конец (в первом варианте Ромка, выпрыгнув из окна навстречу Кате, с которой его безуспешно пытались разлучить, разбивался насмерть). Полевой боялся, как бы мальчишки, требующие уважения к своим чувствам, не начали сотнями выскакивать из окон, и добился своего: и повесть мирно прошла публикацию, и её экранизация не разделила публику на два враждующих лагеря. Получился качественный «семейный» фильм в русле усиливающейся тенденции – призвать подростков к разговору после просмотра с родителями. Ведь старшим не понаслышке известны проблемы взрослых персонажей фильма, многие из которых сочувствуют Ромке с Катей, т. к. их собственная личная жизнь в своё время сломалась из-за недостатка решимости.

Рецензент журнала «Искусство кино» Лариса Кузнецова, сравнивая фильм с другими картинами того времени на тему школьной любви («Школьный вальс» и «В моей смерти прошу винить Клаву К.» (реж. Эрнест Ясан, 1981)), отметила, что во всех этих трёх картинах – практически только одна (!) полноценная семья (родители Серёжи, влюблённого в Клаву К.). Всё это автор объясняет общим, так сказать, снижением пафоса по отношению ко всему, что составляет нематериальную сторону жизни: «Раньше любовь не стеснялась слов “навеки”, “навсегда”, “клянусь”, “никогда не забуду”. Сейчас же слова эти вызывают в нас иронию, мы вспоминаем старинные романсы и куда реже – ситуации своей собственной жизни. <…> прочность среднестатистического экранного брака сейчас даже меньше, чем среднестатистическая прочность его в большом городе. Согласитесь: очень многие киногерои либо разведены, либо на грани развода, либо вовсе миновали брак, либо чувствуют себя женатыми холостяками, как Андрей Бузыкин в “Осеннем марафоне”»[82].

Школьный фильм шёл в том же русле. В финале картины «Вам и не снилось…»