— Ты чудесно танцуешь, — прошептала она.

— Потому что ты — моя идеальная партнерша.

Она подняла голову и сразу же утонула в глазах Зейла.

— Ты сегодня щедр на комплименты.

— Я счастлив.

Он действительно выглядел счастливым — его карие глаза лучились.

— Я рада.

— Выходи за меня замуж, Эммелина.

— Мы же и так собираемся пожениться.

— Я снова делаю тебе предложение. Давай начнем сначала — не ради наших семей и стран, а ради нас самих. Выйдешь за меня замуж?

Ее глаза наполнились слезами, и она заморгала:

— Ты меня удивляешь.

— Я должен был сделать это с самого начала.

— Не знала, что ты такой романтик.

Он посмотрел ей в глаза:

— Это означает «да»? Или тебе нужно время подумать?

Ее сердце сжалось. Как она может отвергнуть его?

— Да.

Он улыбнулся широкой, совершенно неотразимой мальчишеской улыбкой:

— Слава богу. Я порой думал, что ты оставишь меня одного у алтаря.

Он поддразнивал ее — но она внутренне дрожала, зная горькую правду. Зейл ощутил мурашки на ее руках и притянул ее поближе к себе:

— Тебе холодно?

— Немного.

Она крепче прижалась щекой к его груди — и вспомнила «Золушку». В этой сказке волшебство кончилось, когда часы пробили полночь. Карета превратилась в тыкву, Золушкино платье — в лохмотья, а она сама снова стала никем. Песня кончилась. Зейл поднес руку Ханны к губам и поцеловал ее пальцы:

— Спасибо.

Она посмотрела на него, на его прекрасное лицо, которое так глубоко запало ей в сердце.

— Ты когда-нибудь любил по-настоящему?

— Да.

— И она была простой девушкой?

Он кивнул.

— И что случилось?

— Мои родители умерли, и я стал королем.

— И тогда ты расстался с ней?

Он снова кивнул и нежно откинул локон с ее лица.

— Было больно, — признался он, — но я должен был порвать с ней. Иначе я не был бы сейчас здесь с тобой.

Зейл увидел, что ее щеки порозовели, а цвет ее глаз стал сапфировым от навернувшихся слез. Она никогда еще не была такой прекрасной — и в то же время такой ранимой и хрупкой — со дня приема в честь их помолвки. Но он понимал, что она была измотана прошедшей ночью — они оба мало спали.

— Смотри, вон наши друзья, — сказал он, указывая в дальний конец комнаты и беря ее за руку. — Пойдем поздороваемся.

Весь вечер он представлял ее разным людям — членам правительства, парламента, важным персонам со всех уголков мира. Но теперь он вел ее к близким друзьям, людям, которых Эммелина любила. Это были греческий принц Ставрос Каллас и его невеста, блистательная греческо-английская наследная принцесса Деми Ноулз. Принц Ставрос приходился Зейлу двоюродным братом и с детства дружил с Эммелиной. Когда Ставрос сделал Деми предложение, Эммелина была счастлива — она много лет общалась с Деми. Они с ней часто бывали вместе в элитных ночных клубах Европы.

— Эти двоих ты наверняка знаешь, — сказал Зейл. — Может, ты представишь меня им?

Эммелина не ответила. Она смотрела в пол, и он заметил страх в ее глазах.

— Ваше высочество, — дразнящим тоном проговорил он, — сделайте мне честь…

Эммелина улыбнулась, но ее лицо было напряжено. Она протянула руку Ставросу:

— Я очень рада снова увидеться с тобой.

Ставрос посмотрел на руку Эммелины, потом на Зейла, снова на Эммелину и, наконец, медленно взял ее за руку.

— Я тоже, — смущенно ответил он. — Отлично выглядишь, Эммелина.

Зейл нахмурился, Деми тоже была в замешательстве. Вдруг выражение ее лица прояснилось.

— Ах, Эми, теперь я поняла! Ты потешаешься над американцами с их странными замашками. Ты же только что вернулась из Палм-Бич, с турнира по поло. Говорят, там было полно народу.

— Да, — вежливо согласилась Эммелина. — Вы здесь надолго?

За вопросом Эммелины последовало неловкое молчание, и даже Деми нахмурилась.

— До вашей свадьбы, разумеется, — растерянно ответила она. — Если только ты не решила исключить меня из числа подружек невесты.

Ставрос и Деми озадаченно переглянулись. Зейл взял Эммелину за руку — она дрожала.

— Нет, — ответила Эммелина, нарушая тягостное молчание. Она улыбалась, но явно нервничала. — Не говори ерунды. Как я буду выходить замуж без тебя?

Ставрос улыбнулся, а Деми обняла Эммелину. Но Зейла было трудно обмануть — он понимал, что с Эммелиной что-то не в порядке.

Они отошли в сторону.

— Все нормально? — тихо спросил Зейл.

Она покачнулась:

— Мне нехорошо.

— Я вижу. — Он обнял ее за талию и повел через узкую дверь, спрятанную в стене зала, в маленькую комнатку, где он подхватил ее на руки и уложил на кушетку, стоявшую в углу.

Она лежала с закрытыми глазами, не двигаясь.

— У тебя слабость?

Она кивнула.

— Тебе что-нибудь принести?

Из-под ее ресниц потекли слезы.

— Ничего.

Зейл вызвал лакея:

— Бренди и воды, пожалуйста.

Лакей быстро вернулся с бокалом бренди и водой. Зейл протянул бокал Эммелине:

— Выпей, тебе полегчает.

Она села, вытерла слезы и сделала глоток обжигающей жидкости, затем еще. Зейл поднялся.

— Теперь тебе лучше?

— Да.

Но ее зубы стучали, и она все еще была бледна. Зейл снял пиджак, накинул его на ее плечи, а сам встал перед холодным камином.

— Ты не узнала их, — резко сказал он. — Ты до сих пор не знаешь, кто они.

Она подняла голову и посмотрела на него из-под опущенных ресниц:

— Не знаю.

— Но ты же пожала руку Ставросу! Вы с ним дружили в детстве.

— Я… я поставила тебя в неловкое положение.

— Нет. Дело не в этом. Я просто не понимаю — как ты можешь не знать их?

Она сидела, сконфуженно опустив голову, и молчала. Но Зейлу не нужны были извинения — он хотел ответов.

— Ты принимаешь лекарства? Стимуляторы, успокоительные, анальгетики?

— Нет.

— Таблетки для похудения?

— Нет.

— Куришь, нюхаешь что-нибудь.

Она посмотрела на него в ужасе: