— Почему вы все еще здесь?

Она вздрогнула от его резкого тона:

— Потому что у меня не хватает денег, чтобы уехать.

— Вы должны были сказать мне.

— И что бы вы сделали? Рассмеялись бы мне в лицо? Или бросили бы меня в тюрьму?

Он пожал плечами:

— Я был зол. И до сих пор злюсь.

Она села на кровати:

— Мой отец отправил мне кредитную карту и паспорт экспресс-почтой — они должны прийти сегодня. Я скоро уеду.

— Если я арестую вас, вы никуда не уедете.

— Так вот почему вы привели сюда столько охранников! Ожидаете, что я буду царапаться и кусаться?

— Похоже, вас не очень-то мучает совесть.

— А что еще я могу сказать, кроме того, что уже сказала? Я уже сто раз извинилась, причем абсолютно искренне…

— Так извинитесь еще раз.

По ее спине пробежали мурашки.

— Мне очень жаль.

— И это самое искреннее ваше извинение?

— Я принесла вам искренние извинения два дня назад, но вам было плевать.

— Ну и что? Я хочу услышать их снова. Хочу, чтобы вы доказали свою искренность.

— Как?

Он окинул ее жарким взглядом с головы до ног:

— Уверен, вы можете что-нибудь придумать.

— Вы вышвырнули меня из дворца, а теперь ждете, что я приглашу вас в свою постель?

— А почему нет?

— Потому что я не хочу спать с вами, — со злостью ответила она. — Вы вели себя отвратительно. Подло и жестоко.

— Согласен. Так как вы собираетесь удовлетворить меня?

— Никак.

— И все же вы это сделаете.

Он подошел совсем близко к ней. Бежать было некуда — за дверью стояло четверо охранников.

— Но зачем? — прошептала Ханна, облизывая губы.

— Потому что я помню, что вы сказали мне ночью после бала. Вы влюбились меня с первого взгляда. Может, вы и это выдумали, как и все остальное?

Она посмотрела ему в глаза, чувствуя его напряжение. Он едва сохранял самообладание.

— Нет, — тихо проговорила она. — Я действительно влюбилась в вас с самого начала. Я понимала, что притворяться Эммелиной нехорошо, но мне так нравилось быть рядом с вами…

— Вам нравилось быть со мной?

Она кивнула:

— Больше, чем с кем-либо еще.

Он запустил руку в ее волосы:

— Мне тоже ни с кем не было так хорошо, как с тобой.

Ее сердце забилось быстрее.

— Так что же нам теперь делать? — спросил Зейл.

— Ты больше не злишься?

Его рука спустилась вниз, к ямке между ключицами, где неровно бился ее пульс.

— Злюсь, но это не меняет то, что я чувствую.

Она задрожала при его прикосновении, а во рту у нее пересохло.

— И что же ты чувствуешь ко мне?

Его глаза заблестели.

— Любовь.

Она ошеломленно посмотрела на него:

— Ты… любишь… меня?

Он опустил голову, слегка касаясь ее губ своими:

— Да… вот такой я дурак.

Она закрыла глаза:

— Вовсе не дурак. Ведь я так люблю тебя…

— Скажи это еще раз.

Открыв глаза, она увидела желание и надежду в его взгляде.

— Я люблю тебя, Зейл. Больше, чем любила кого-либо другого в своей жизни.

Ханна лежала в объятиях Зейла. За окнами садилось солнце. Оранжево-красные цвета облаков тускнели, и поперек площади легли сиреневые тени. Они провели несколько часов в постели, занимаясь любовью. Теперь в их ласках была нежность и горечь расставания. Зейл должен был жениться на особе королевских кровей. С пятнадцати лет он знал, что женится на принцессе Эммелине.

Но все изменилось в мгновение ока — Эммелина не выйдет за него замуж, а женщина, которую он любит, не принадлежит к королевскому роду. Чувство долга требовало, чтобы он ушел от Ханны. Здравый смысл подсказывал то же самое. И все же Зейл чувствовал, что Ханна так же важна для него, как и Тинни. А от Тинни он не ушел бы никогда.

Но кто займет престол, если он выберет Ханну? Кто сможет управлять страной?

У него были двоюродные братья, но все они теперь жили за границей — в Сиднее, Париже, Сан-Франциско, Лондоне и Буэнос-Айресе. В больших, ярких, интересных городах. Никто из них не мог заменить его. Его старший кузен, Эммануэль, был добрым и образованным человеком, но у него было слабое здоровье. Младший брат Эммануэля, Николас, был весьма обаятелен, но любил тратить деньги и не вылезал из долгов.

Так кто же будет королем Рагувы, если Зейл отречется от престола?

Ханна положила руку на грудь Зейла.

— Не надо, — пробормотала она. — Делать нечего. Мы оба знаем, чем все закончится. Утром я уеду.

— Нет.

— Мне не хочется уезжать, но я не смогу дать тебе наследников.

— Не хочу терять тебя.

— Если я уеду, будет лучше. Лучше расстаться тихо и быстро. Чем дольше я буду оставаться здесь, тем хуже будет.

— Я слишком многое потерял в своей жизни, Ханна. Как я могу потерять еще и тебя?

Ханна долго молчала.

— Не знаю, — наконец произнесла она. — Но это единственный выход. Ты не можешь покинуть свою страну и оставить Тинни.

— Тинни мог бы поехать вместе с нами.

— Но дворец — его единственный дом. Более того, ты король и отвечаешь за свою страну. Такова твоя судьба.

Он закрыл лицо руками:

— Моя судьба — это ты. Я абсолютно уверен в этом.

Она поцеловала его.

— Я люблю тебя, но ты не прав. Я не могу быть твоей судьбой, если тебя ждет твоя страна.

— Тебе так легко будет уйти?

— Нет. Мне будет нелегко, но, если ты отречешься от трона ради меня, ты будешь меня ненавидеть, а я всегда буду чувствовать себя виноватой.

— Должно быть другое решение.

Она прижалась щекой к его груди, слушая ровное биение его сердца. Он был благородным человеком и настоящим королем.

— Но его нет, милый.

Все было решено. Ханна уедет утром, а Зейл отвезет ее в аэропорт и посадит на рейс в Даллас. Зейл попросил шеф-повара принести ужин в номер. Они ели в ее комнате, пили красное вино и долго беседовали — обо всем, кроме отъезда Ханны. Ночью они снова занимались любовью, пока не наступил рассвет. Солнце встало из-за гор, окрашивая небо в бледно-желтые тона.